Мир на краю бездны

Поражение кампании гражданского неповиновения 1919–1922 гг. не означало конца борьбы. Менялась лишь ее форма. Теперь движение вступило в фазу «конструктивной работы». Ганди уже давно говорил о том, что индусы вполне могут обойтись без английской экономики и тем самым решили бы множество своих социальных проблем. Необходимо переориентировать индийский рынок на индийские же товары и бойкотировать иностранные товары (кампания «свадеши»). Это нанесет колонизаторам болезненный удар, но даст работу миллионам соотечественников. Начинается кампания за прядение тканей («кхади»), в которые одеваются миллионы патриотически настроенных людей. Ганди считал, что значительная часть потребительских товаров может производится кустарно, без строительства крупных промышленных предприятий. В первой половине ХХ века, в эпоху всеобщего увлечения индустриализацией, эта мысль выглядела наивно. И только в наше время, когда потребительское общество вступило в прямой конфликт с природой, когда цивилизации грозит ресурсный кризис, скептицизм Ганди по поводу индустриализации становится более понятен. Ганди не был противником техники как таковой: «Никто не противостоит машинам. Мы выступаем против злоупотребления ими и их чрезмерного использования»[23]. В Индии в то время миллионы людей подражали своему вождю, обматывая тела домотканым полотном. «Мы поставили себе целью одеваться лишь в ткани, сделанные собственными руками. Поэтому прежде всего мы перестали пользоваться фабричными тканями»

[24], — вспоминал Ганди о решении, которое они приняли в своем ашраме, общине единомышленников. Пока это был выбор небольшой группы людей. Но если бы он распространился на десятки миллионов индийцев, удар по мировой торговле был бы весьма ощутим. Ганди развернул широкую кампанию в поддержку кхади. Он призывал: «для каждого патриота, влюбленного в свою страну, нет другого выхода из состояния своей полной бесполезности, кроме пропаганды кхади»[25]

. Уже в 1928 г. Ганди мог подтвердить, что производство кхади — важный экономический фактор. В 1925 г. за десять месяцев было произведено 7,3 млн. ярдов ткани, а за тот же период к январю 1928 г. — уже 10,3 млн. ярдов. И кампания в поддержку кхади продолжала нарастать.

Ненасильственное сопротивление для Ганди становится не только методом достижения свободы, но и путем построения нового общества, и критерием того, готовы ли люди к свободе. По его мнению, «власть государства вытекает единственно из его способности к наказанию. Те личности, которые изгнали из себя страх перед этим наказанием, без насильственного противодействия власти государства, действуют так, будто его нет, и всегда побеждают»[26].

Большое влияние на социальную программу Ганди оказали взгляды Д. Раскина и Л. Толстого. Под их воздействием Махатма эволюционировал к умеренному анархизму и социализму. «Только ненасильственные, любящие истину и чистосердечные социалисты смогут установить социалистическое общество в Индии и во всем мире»[27], — писал он позднее. Ганди не разделял популярной в странах Третьего мира (а ныне и в России) уверенность в преимуществах именно национального капитала: «Глупо полагать, что индийский Рокфеллер будет лучше американского Рокфеллера»[28]

.

Ганди не боится бросить вызов западной цивилизации в целом. В отношении этой цивилизации он, представитель древней индийской культуры — «варвар», который предсказывает гибель новому «Риму»: «Цивилизация стремится к увеличению комфорта для людей, но, к несчастью, она терпит позорную неудачу даже в этом… Эта цивилизация такова, что она разрушится сама собой, нужно только иметь терпение»[29]. Возможно, Ганди оказался прозорливее многих своих современников и даже потомков. Ганди видит и экономические основания приближающейся катастрофы: «Массовое производство без одновременного массового распределения может привести только к великой мировой трагедии»[30].

В отношении западной политической системы Ганди высказывался весьма сурово: «Западная демократия в том виде, в каком она функционирует сегодня, — это разбавленный нацизм или фашизм. В лучшем случае она просто плащ, прикрывающий нацистские и фашистские тенденции империализма». Он является противником любого «насильственного государства»: «Государство представляет насилие в концентрированной и организованной форме. У отдельной личности есть душа, но так как государство — бездушная машина, его никогда не удается отделить от насилия, которому оно обязано своим существованием». «Государство приносит величайший вред человечеству разрушением личности, являющейся основой всякого прогресса»[31]. Ганди мечтал о федерации духовных общин, о широчайшем самоуправлении как фундаменте общественного устройства.