Мир на краю бездны

Получается, Сталин допустил трагическую ошибку с датой удара. Если бы он не промедлил, а ударил за десять дней до нападения Гитлера, то вермахт попал бы под такой же сокрушительный удар, как Красная армия в реальности десять дней спустя. Но остается вопрос — почему Сталин промедлил? Во-первых, Красной армии требовалось больше времени для подготовки к удару. Во-вторых, как это ни парадоксально звучит, вермахт с точки зрения Сталина не был готов для того, чтобы попасть под советский удар. И в этом заключалась главная ошибка Сталина.

Если ударить по вермахту в момент, когда его войска еще находятся в глубине территории противника, когда Гитлер может быстро собрать сильный кулак в центре фронта — против советской ударной группировки, то все дело может провалиться. Советская разведка внимательно следила, когда немцы сосредоточат в ожидавшихся местах достаточное количество сил. К 12 июня немцы еще не собрали этих сил. Не сделали они этого и 22 июня. Гитлер сосредоточил против СССР гораздо меньше сил, чем ожидало советское командование. Он недооценивал военную мощь СССР. Советское командование знало, что с такими силами воевать против СССР — безумие. Поэтому и не ожидало удара. К тому же крупная группировка вермахта все еще располагалась почти в центре фронта (это была группа армий «Центр»). С точки зрения советских ожиданий это значило, что немцы еще далеки от своих исходных позиций. Сейчас их важно не спугнуть — иначе они смогут парировать советский «упреждающий удар».

Но подготовка к первому удару не терпела «обратного хода». Сосредоточив войска у западной границы, их нельзя было вернуть назад. Нужно было действовать до зимы. Сталин стремился к тому чтобы дождаться сосредоточения врага. Но если дождаться не выйдет — придется бить самим. Но это было уже не так выгодно Сталину, как рассчитанный контрудар.

В то же время темп развертывания РККА практически исключает дату 6 июля, на которой настаивает В. Суворов. Сталин не успевал не только к 12 июня, но и к 6 июля. Так, например, несмотря на строжайшую экономию горючего, которая даже мешала подготовке летчиков и танкистов, план накопления горюче-смазочных материалов в первом квартале 1941 г. не был выполнен. И это в стране, которая сама добывала нефть. Требовались слишком большие запасы. К тому же изготовлению качественного бензина препятствовало эмбарго со стороны США, введенное после нападения СССР на Финляндию. Так или иначе, недопоставки должны были быть погашены в третьем квартале. К осени.

Первым из планов удара по Германии достоянием современных историков стал как раз последний — 15 мая 1941 г. Он вызвал ожесточенную дискуссию. На плане нет подписи Сталина! Будто Сталин должен был скреплять все военные документы своей подписью. И будто Генштаб, Жуков и Василевский, могли заниматься подобной самодеятельностью. В своих воспоминаниях Василевский подтвердил, что никаких пометок не ставилось и на планах 1940 г., указания Сталина по их доработке давались устно. Тем не менее, по утверждению Василевского, план существовал и был детализирован в штабах приграничных военных округов[930].

Говоря о плане от 15 мая, Г. Городецкий утверждает, что Сталин «немедленно его отверг» и даже сопровождает это важное утверждение иллюстрацией: план 15 мая, «отвергнутый Сталиным»[931]

. Основанием для столь небрежного обращения с этим планом является устное сообщение Жукова историку В. Анфилову. Мол, был такой план упреждающего удара, но Сталин его не поддержал. Еще бы, Жуков признался бы, что готовился удар по Германии, но Гитлер обвел Жукова вокруг пальца. Срыв плана удара по Германии был величайшим провалом в жизни не только Сталина, но и самого Жукова, и ждать от него искреннего рассказа на эту тему было бы наивно. Нет уж, Сталин во всем виноват — не хотел упреждать. Ссылаясь на то же сообщение Жукова, публицист А. Помогайбо развивает мысль Г. Городецкого: «Если бы план был утвержден, он бы приобрел форму соответствующих распоряжений и был бы выслан в войска, но никаких важных директив после 15 мая в войска не поступало»[932]. Никаких директив, а войска движутся. Какая самодеятельность войск! Концентрация советских войск у границы свидетельствует о том, что Жуков опять грешит против истины, а Василевский, защищая честь Генерального штаба, сквозь зубы «проговаривается». Мощные группировки стягивались как раз туда, куда предусматривалось планом 15 мая — в Львовский и Белостокский выступы. Наивно думать, будто такое опасное для обороны выдвижение возможно без соответствующих указаний из Москвы.