Мир на пике – Мир в пике

При этом тихой сапой конденсат уже занимает неслабую долю в производстве «всего почти что жидкого и почти такого же, как и нефть». Тяжелые же фракции конденсата исторически всегда учитывались вместе с традиционной нефтью, поэтому при увеличении производства природного газа у нас тут же магическим образом растет производство и «сырой нефти». Хотя нефти добывается меньше, а это лишь добавка за счет конденсата, полученного из природного газа.

Рис. 48. Мировое производство нефти и других жидких фракций.

Вот тут и есть первый финт ушами с «пиком нефти». Согласно всем оценкам, пик добычи традиционной нефти мы уже, не заметив того, миновали в 2008–2010 годах. Наше текущее состояние неустойчивого равновесия — это увеличивающаяся добыча конденсата из природного газа, который понемногу замещает нам обычную классическую нефть.

Надо понимать, что по состоянию «на сейчас», в мировом масштабе, легкие фракции газоконденсата уже вплотную подобрались к отметке в 10 Мбд (миллионов баррелей в день) и составляют уже около 11 % от общемировой добычи «всего жидкого», что вполне соответствует производству сырой нефти такими ведущими производителями, как Россия или Саудовская Аравия. И рост этот, безусловно, будет продолжаться и в дальнейшем, до тех пор, пока будет расти производство природного газа. Где-то эдак года до 2020, как мы помним. Таким образом, растущая добыча природного газа незримо подставляет «дружеское плечо» падающему производству нефти.

Газ же угольных пластов, который в балансе природного газа США тоже составляет около 10 %, обычно уже полностью «высушен» и представляет собой практически чистый метан, поэтому уголь нефти не помощник. Из газа угольных пластов конденсат уже не выжмешь. Поэтому увеличением добычи угля нефти не поможешь, кроме совсем уж экзотических вариантов «магических превращений», которые называются у нас аббревиатурой CTL (coal to liquid, уголь в жидкость).

Однако в «побаррельном» учете газоконденсата есть одна интересная англосаксонская хитрость. Теплотворная способность фракций конденсата, в расчете на объем, составляет всего лишь 60–70 % от теплотворной способности сырой нефти. То есть, записывая конденсат скопом с сырой нефтью в «бочках», по-хорошему, с точки зрения чистой энергии продукта, все количества конденсата в этих отчетах надо сразу умножать на 7/10.

Пик нефти не получается обмануть, даже прибавив к нефти добычу конденсата, «немножко похожего» на нефть и добытого из природного газа. Учитывая сказанное выше о том, что в конденсате содержится лишь около 70 % энергии сырой нефти, вы уже можете немного другими глазами посмотреть на рост в 0,1 % в год на добыче сырой нефти. Старую «хорошую» энергию добывать не получается — приходится включать в добычу все более и более затратные источники сырья. Вместо филейной части курицы нам предлагают шею или «ножки Буша». Короче, в полный рост уже встает ситуация «садитесь кушать — и жрите, что дают».

Однако сегодня никто не говорит вслух о таком печальном факте американского будущего. Первое, что вы услышите сейчас в средствах массовой информации, это, конечно, рассказ о «сланцевой революции». Эта революция должна убить «Газпром» (почему не «Роснефть»?), напугать арабских шейхов и обеспечить США еще столетие дешевой нефти.

Что такое сланец?

Сланец, как вы уже, наверное, слышали, — это не город в Ленобласти и не пляжный тапок без задника, а очень плотная, слабопористая горная порода.

В чем отличие сланцев от классических песчаников и известняков, в которых залегает традиционная нефть?

Сланец отличается очень малой проницаемостью. Если песчаник представляет собой спрессованный песок с нефтью, то сланец — это тривиальная, насыщенная нефтью плотная глина. «Поры в губке» у сланца очень маленькие и слабо связаны между собой. Вы легко можете отжать воду из песка, но как отжать воду из глины? Проницаемость сланцевых пластов меньше, чем у классических резервуаров, как минимум в 100 000 раз, хотя есть оценки, что проницаемость некоторых сланцев меньше классического песчаника и в миллион раз.

Такая низкая проницаемость пласта приводит к тому, что, кроме низких дебитов скважин, совершенно невозможно прогнозировать, какое же количество от изначально содержащейся в породе нефти можно поднять наверх в данном, конкретном месте пласта. Таким образом, несмотря на громадные геологические нефтяные запасы любого сланцевого месторождения, реальные извлекаемые резервы нефти (тот самый пресловутый КИН) могут составить от 5 до 0,5 % от геологических запасов. Максимум! Соответственно громадного на бумаге сланцевого «осетра» надо урезать до более вменяемых цифр. Реальные извлекаемые количества сланцевой нефти — это не на сотни, а скорее на десятки лет добычи при существующих аппетитах современных США и всего мира в целом.