Мир наизнанку

Вторую половину дня Руслан не запомнил. День и ночь спутались. Ему было одновременно жарко, холодно, душно; потом вдруг сразу, ни с того ни с сего, сделалось легко и спокойно. Он стоял на бетонном причале и смотрел, как подходит катер, как загорелый парень в тельняшке стоит на борту с канатом в руках, покачивает просоленной канатной петлей и кричит Руслану, чтобы тот отошел от причальной тумбы. Прогибаются огромные покрышки, мягким слоем облепившие причал, — борт катера прижимается к ним основательно и в то же время нежно. Пахнет морем и водорослями. Очень легко. Не жарко. Хорошо.

Не хотелось открывать глаза. Было ясно, что моря он не увидит, а увидит комнату. Бывший кабинет бывшего начальника бывшего санатория.

Он промок как мышь. Оба одеяла валялись на полу. Руслан пошевелился; у него заново появились силы. Он чувствовал, что может встать.

— Это никакая не лихорадка! — сказал он вслух. Голос вышел чужой, но громкий.

— Это лихорадка, — тускло отозвались от двери. — Ложись. Я рад, что тебе лучше, но ньюхоп действует всего пару часов. Так что ложись и не танцуй без надобности.

Руслан повернул голову.

Дверь была приоткрыта. Тускло горели лампочки в коридоре. Видно было лицо, закрытое синей хирургической маской и темными очками, черная бейсболка, козырьком надвинутая почти на нос, и рука в резиновой перчатке, уцепившаяся за дверной косяк.

Руслан попятился.

— Я вколол тебе лекарство, — сообщил мертвец. — Заметно, да?

— Я выздоровел? — прошептал Руслан.

— Нет.

— И у меня лихорадка Эдгара?

— Естественно.

— Но… лекарство, это же… у меня повысились… шансы?

— Твои шансы ничто не повысит и ничто не понизит. — Мертвец не двигался, но марля, закрывающая нижнюю часть лица, шевелилась. — Эта штука всего лишь облегчает течение болезни. Но ощутимо облегчает. Я серьезно говорю — сядь.

Руслан повалился обратно на диван.

— Давай переведем тебя в медблок, — помолчав, предложил мертвец. — Там все есть. Изолятор. Условия. Нормальная кровать. Можно будет менять белье. А садиться сейчас за компьютер тебе все равно нельзя.

— Вы кто? — помолчав, спросил Руслан.

— Ты не видишь, кто я? Руслан перевел дыхание.

— Я слышал. Кто встает после… кто поднимается… они не думают и не говорят.

— Скажем так: девяносто семь процентов ходячих мертвецов в самом деле не думают и не говорят. Как рыбы, которым незачем думать. Они все знают. — В голосе мертвеца, лишенном обертонов, Руслану померещилась ирония. — А я знаю еще не все. Поэтому я счастливчик.

— Я ведь заразился от вас, — тихо сказал Руслан.

— Идиот, — на этот раз голос прозвучал бесстрастно. — Инкубационный период лихорадки Эдгара — от трех месяцев. Ты привез эту штуку сюда. Возможно, не только ты, но насчет тебя мы знаем определенно. Все, кто был с тобой в одном автобусе, кто находился с тобой в одной комнате — все уже вступили в игру.

— В игру?

— Лотерея, — пояснил мертвец. — С высоченными шансами на выигрыш.

Руслан подумал о Джеке и компании. Потом вспомнил о Зое. Крепко зажмурил глаза. Наверное, действовало лекарство: он видел девочку отстраненно. Как будто все, что с ним случилось, произошло двести лет назад.

— Пока ты под кайфом, — продолжал мертвец, — давай, пошли в медблок.

— Если бы я знал… — начал Руслан.

— Только не вздумай ныть. Будущее за людьми с иммунитетом. Не за теми, кто спрятался и не заболел, а за теми, кто переболел, выиграл и остался в живых. Ну, еще за теми, кто встал из гроба с мозгами. — Мертвец издал странный звук. — Если бы мировая организация здравоохранения вовремя осознала это, не было бы многих трагедий, всех этих карантинов, всех этих отвратительных бессмысленных мер… Где твои родители?

Руслан молчал.

— Если бы я обладал достаточной властью, — задумчиво сказал мертвец, — я бы наделил мертвых гражданскими правами. По крайней мере тех, кто может назвать свое имя, дату рождения и смерти и пять животных на «л».

— Почему на «л»?

— Для проверки памяти и сохранности интеллекта, — серьезно отозвался мертвец.

— Лев, лошадь, — Руслан запнулся. — Лемур. А больше я не помню. Мне не дадут гражданских прав?

— Хорошая вещь этот ньюхоп, — подумав, сказал мертвец. — Не зря его назвали «новой надеждой»… Пошли. Опираться на меня не предлагаю. Я сам едва на ногах стою.

* * *

У себя на бедре Руслан обнаружил следы от трех уколов: два он сделал сам, и теперь на их месте расплылись синяки. Третий он нашел только потому, что хорошо искал.

Он лежал в изоляторе в настоящей кровати. Здесь были отдельные туалет и душ в двух шагах и стопка чистых простыней с полотенцами.

— Я вспомнил — еще лисица. Четвертый зверь на «л»…

— Поздравляю.

Его собеседник распространял вокруг сильный запах дезинфекции. Руслан подозревал, что резкая химическая вонь служила маскировкой для чего-то другого, но приказал себе не думать об этом. Лекарство было причиной, или действовала болезнь, или просто наступила реакция на долгие дни и ночи, проведенные в пустом корпусе, — Руслан говорил много, бессвязно, шутил — или ему казалось, что он шутит, — и смеялся надо всем, что попадало в поле зрения.

— А рыбы считаются? Еще лещ…