Мир пауков

— Нет, — Симеон глотнул. — Паук пришпилил его так, что тот пальцем не мог шевельнуть. Я первым делом отнял нож. Паук только после этого его и отпустил. Я задавал ему вопросы, но он не отвечал, притворялся, что не понимает. Тогда я велел пауку слегка его прижать — не хотелось, конечно, но надо же было узнать, откуда он явился. Паук его чуть прижал, тот — кричать. Но так ничего и не сказал. Храбрец был.

Найл поморщился, представив себе картину. Под словом «прижать» Симеон имел в виду не просто физическое давление. Взрослый смертоносец одной лишь силой воли способен стиснуть человека как орех в щипцах, так что кости затрещат. Найл сполна ощутил это при первой встрече со Смертоносцем-Повелителем, и от воспоминания невольно содрогнулся.

— И что было потом?

— Его решили отвести в обиталище Смертоносца-Повелителя, я поехал следом на колеснице. А на полпути через мост за мной послали, чтобы я его осмотрел. Он был мертв.

— Может, от испуга помер, — предположил Вайг.

— Нет. Походило скорее на сердечный приступ, синие губы и мертвенно бледное лицо.

— Где он теперь? — спросил Найл.

— В мертвецкой.

— Я бы хотел на него посмотреть.

Симеон и Вайг оба взглянули на него с удивлением. Симеон, небось, подумал: что еще за болезненное пристрастие к трупам?

— Мне надо кое-что выяснить.

— Какой-нибудь секрет? — спросил Найл.

— Вовсе нет, Найл повернулся к Симеону, взявшемуся за прерванную еду. — У этого человека был на шее кулон?

— Был.

— Ты его снял?

— Нет. Зачем? Он такой же, как этот, — доктор указал себе на грудь.

Наил почувствовал вкрадчивый, сквозняку подобный холод.

— Ты его носишь?

— Да, а что в этом такого? Найл пытался говорить спокойно, обыденным голосом.

— Дай посмотреть?

Он протянул руку. Симеон был явно озадачен, но тем не менее полез под тунику, снял золотую цепочку с шеи и передал Найлу. Тот, подержав ее секунду на ладони, неожиданно обронил: ему показалось, что она живая, как какое-нибудь небольшое насекомое. Когда он следом поднял ее снова, присутствие жизни истаяло; это был просто кусочек металлического сплава. Направляемый каким-то шестым чувством, Найл опустил кулон в свой стакан меда. Остальные двое смотрели с замешательством.

— Ты чего это?

Найл смутился, понимая, что объяснение будет звучать абсурдно; подумал даже покривить душой, но решил: не надо. Жестом он указал на стакан.

— Вот он, я думаю, его и погубил. Симеон растерянно покачал головой.

— Это как же?

— Ты думаешь, зачем они все носили эти штуковины не шее? Для красоты? Это было бы глупо. Стоило поймать с ним одного, как остальных двоих опознать было бы уже легче. Нет, это какого-то рода проводник, или передатчик.

Оба собеседника неотрывно смотрели на кулон, успевший покрыться пузырьками.

— Откуда у тебя такие мысли? — спросил Симеон.

— Я брал кулон в Белую башню.

— Ах, вон оно что! — понимающе воскликнул Симеон. Найл дал ему остаться при своем мнении, это избавляло от объяснений.

— Но зачем ты сунул его в стакан? — недоумевал Вайг.

— Потому что вино — живая субстанция. Оно бы как-то отреагировало на вибрацию.

— Но ведь от проводника не наступает смерть, — заметил Симеон.

— От такого, я думаю, может, — уверенно сказал Найл. Вайга все это никак не убеждало.

— Но что заставляет тебя так думать?

Секунду Найл думал рассказать им, что произошло с ним в Белой башне, но отказался от такой затеи, слишком долго, да еще и неизвестно, поверят ли. Интерналайзер надо испытать на себе, чтобы понять. Вместо этого он сказал:

— Это так, просто догадка. Вот потому мне и хочется увидеть тело. Ты пойдешь со мной? — он повернулся к Симеону.

— Разумеется. Только ничего, если вначале все-таки доем? Покойник же не встанет и не сбежит.

— Ох, извини, — Найл не учел, что Симеон устал, — можешь не торопиться.

Симеон, понимая, что ведет себя несколько бесцеремонно, заметил:

— Ты вон и сам к еде едва притронулся.

— Ах да, конечно, — Найл заставил себя сжевать кусок хлеба с маслом, но безо всякого аппетита.

Пока Вайг с Симеоном опустошали графин меда, Найл делал вид, что слушает их разговор, хотя на самом деле мысли витали вокруг кулона и человека с уставленным перстом. Он поймал себя на том, что хотел бы переговорить с Дравигом — насколько все-таки легче общаться с разумным пауком, чем с человеком. Силуэт в черной мантии был таким четким, что Найл, казалось, различал кустистые брови, заостренные уши, пальцы с перепонками; пришлось тряхнуть головой, чтобы наваждение сгинуло. Взгляд упал на идущие вверх пузырьки в стакане, и одолела курьезная апатия, сродни гипнозу.

От грянувшего стука оборвалось сердце; Найл вздрогнул и как будто очнулся. Он сконфузился, поняв, что это всего лишь Нефтис стучит в дверь.

— Мой господин, здесь повелитель Дравиг.

— Хорошо, проси.

Когда в комнату влез Дравиг, Вайг с Симеоном поднялись; у них уже вошло в привычку ощущать неловкость, сидя в присутствии паука. Паучий ритуальный жест Найл принял кивком головы.

— Рад тебе.

— Я почувствовал, что ты хочешь меня видеть, потому и пришел.

Симеон и Вайг опустились обратно на подушки. Зная, что пауки недолюбливают вид занятых едой людей, Найл предложил: