Мир Печатей. Аристократ по обмену (СИ)

— Почему же. Мне доподлинно известно, что чёрный морок пришёл не из Пустыни. А из… Впрочем, неважно. Пока никто не выдвигает обвинения, я незримо наблюдаю за. Пока в Вейсбурге держится равновесие, я спокоен. А последние изменения в составе правления Гильдии пойдут на пользу равновесию. Однозначно.

— Значит ли это, — начал я.

Если палач понял, что все это сотворила Печать. Печать, которую в свою очередь сотворил я. Меня ждут большие неприятности. И надо срочно решать, сколько заплатить палачу за его молчание. Но его ответ меня, мягко говоря, удивил:

— О, однозначно. Однозначно чёрный морок пришёл не из Пустыни. Видимо, первородные настолько осмелели, что стали выбираться в города. Тревожная весть. Тревожная. И где это господин Витор успел перейти им дорогу. Не знаете? — палач подарил мне проницательный взгляд.

Я покачал головой и выпил уже третий по счету бокал вина. Кажется, я начал понимать пословицу про утро, дегенератов и аристократов. Только вот не мог решить, кто же всё-таки я? Судя по моим действиям, все же дегенерат. Влюблённый в опасную киллершу. С несостоявшейся женой. Муками совести и прочее.

Кстати, про жену.

— Мастер, вы же способны определить наличие любых Печатей и знаков, я прав?

Палач усмехнулся моей мастерской смене темы и согласно кивнул.

— А удалить вы способны любые Печати?

— Тут всё зависит от объёма. Мой коллега по цеху поделился вашим случаем. Не уверен, что справлюсь в одиночку. Но если дело терпит, я смогу призвать подходящий Источник.

Я кивнул и продолжил.

— Сейчас меня интересует моё положение дел. И ещё одного участника коварного заговора. Оплата значения не имеет.

— Ну конечно, конечно, — кивнул палач и взял меня за руку.

На этот раз прикосновение палача вызвало примерно такие же ощущения, что и пальцы пустынника. Печать во рту отозвалась холодом. И ещё одна резким холодным уколом, от которого я аж подскочил.

— Твою ж ять!

— Как интересно, — задумчиво протянул палач. — Я, конечно, всякое видывал, но чтобы кто-то лепил себе Печати на заднице…

— Я не лепил! — я попытался оправдаться, потирая пятую точку. Понято, почему я её не видел — надо было иметь шею как у жирафа, чтобы так изогнуться для внимательного рассмотрения. Ну или опять извращаться с зеркалами.

Палач усмехнулся и ничего не ответил.

— Итого, у вас две черные Печати, сударь. Даже не стану спрашивать, где вы их взяли. Потому что тут видна рука одного мастера.

— А вот я спрошу. Сколько вы хотите за удаление всего этого беспредела?

Палач замялся, сложил руки перед собой на стол и принялся крутить пальцы.

— Видите ли, милорд…

— Цена значения не имеет!

Я думал, что сказал это вполне серьёзно. Но почему-то палач рассмеялся.

— Сударь. Я живу один. У меня неплохой доход. И всё есть, чего я только могу желать. Я не стремлюсь к власти. Не гонюсь за женщинами. И не имею никаких страстей, кроме Печатей. Понимаете?

— Вот я вам и предлагаю две чёрных страсти. От которых хочу избавиться. В чем проблема?

— Проблема в том, что во мне нет этой силы. Я могу работать с энергией здоровья и долголетия. С энергией силы и Духа. Но тьма…

— В каждом из нас есть своя тьма. Если вы её не чувствуете, это значит, что она ещё просто не проявила себя, — с умным видом изрёк я. Видимо, три бокала вина таки ударили в голову.

Палач задумался.

— Это может быть опасно. Возможно, даже смертельно, — он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Каждый мой новый день проходит под таким лозунгом. Не томите уже. Убирайте.

Я снова уселся за стол и протянул палачу руку. Не знаю, что именно произвело на него впечатление. Моя пламенная речь о внутренней тьме, жажда наживы или чисто научный интерес. Но он без лишних слов снова взял меня за руку и прикрыл глаза. Я снова почувствовал холод. Который постепенно начал переходить в покалывание. Потом в лёгкое жжение. А потом в выжигающее изнутри пламя.

Я до последнего старался не закричать. Стиснул зубы. Потом до крови закусил губу. Почувствовал солоноватый привкус на языке. Попытался отвлечься мыслями о Витории. Но все было тщетно. Боль была такой силы, что мне захотелось одного — вырваться и убежать. Но палач как будто прирос к полу. И к моей руке. Я понял, почему попав в капкан животные отгрызают себе лапу. Я был готов грызть свою руку, лишь бы сбежать отсюда.

Мир перед глазами начал темнеть. Я понял, ещё мгновение — и я отключусь от боли. Но стоило мне об этом подумать, как все закончилось. Я кое-как проморгался, прогоняя тьму перед глазами. И попытался продышаться. Только когда шум в ушах начал стихать, а содержимое желудка более-менее перестало проситься наружу, я смог посмотреть на палача. Тот выглядел не лучшим образом. Так же, как и я, он тяжело дышал. Сейчас он сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку стула. С резко проступившими морщинами на лице и руках. С кое-где пробивающимися седыми волосками. И я вдруг понял, что ему уже однозначно прилично лет. Или это всё последствия такой вот работы?

— Сколько вам лет? — спросил я раньше, чем успел подумать про уместность.

— В нынешнем году будет сто, — не открывая глаз, ответил палач.

Я присвистнул.