Мир пятого солнца

– Да, в бою, – все так же невозмутимо подтвердил Иштланкалатль. – Все, кто сидит сейчас в подземелье, завтра станут воинами. За вами явится десятник Есуакатль… (Жрец сказал – «двадцатник», ибо здешние народы, находившиеся под явным влиянием древних и развитых цивилизаций ольмеков и майя, при всех расчетах оперировали не десятками, а двадцатками, и известный майя задолго до европейцев и арабов ноль, встав после цифры, увеличивал ее значение не в десять, а в двадцать раз.)

– Есуакатль… Десятник… – тихо повторил пленник. – Так вот зачем все понадобились.

– Ну да, кому же хочется отдавать своих? А кто работать будет? Там, в подвале, кроме тебя, еще один охотник – кстати, не он ли тебе помог выбраться? – а остальные – наши деревенские бездельники, которых отдать не жалко. Понял теперь?

– Понял, – согласно кивнул Асотль. – Только не понял – зачем ты мне все это рассказываешь?

– А чтоб знал, какой я умный! – во весь голос захохотал жрец. – И чтоб не старался сбежать: для таких, как ты и охотник, война – милое дело. Возможность отличиться, получить рабов, славу, богатство или – достойную смерть, что тоже не так уж и плохо, верно?

– Что-то, по-моему, ты к ней не очень стремишься.

– Я – другое дело, я – служитель богов. А ты – никому не нужный молодой парень.

– Между прочим, спасший твоего братца-старосту, – с презрительной гримасой буркнул беглец.

– Ага… От камнепада, который сам же и устроил! В том месте никогда не падали камни, им просто неоткуда взяться… Если не притащить. Не лень было?

Асотль не ответил – к чему? Эта хитрая толстая сволочь – жрец – действительно далеко не дурак.

Теперь с удовольствием всучит «десятнику» («двадцатнику») двух практически готовых воинов… Ну и в придачу – шестерых местных бездельников, так сказать в нагрузку.

Неплохо рассудил.

Вот и спасай после этого всяких там старост!

Водворенный на свое место, Асотль негромко позвал нового знакомца:

– Эй, охотник. Спишь уже?

– Что там было? – примостившись ближе, шепотом поинтересовался Сипак. – Тебя схватили?

– Ну да. Специально не задвинули плиту до конца. Ждали.

– Но… Тебя даже не наказали. Тогда зачем?

– Видишь ли, один местный жрец очень хочет казаться умным. То есть он и в самом деле умный, только здесь никто этого не оценит, в деревнях вообще не любят умников.

– Он сказал, когда нас принесут в жертву?

– А жертвы не будет, – тихонько засмеялся Асотль.

– Как не будет?

– А так! Завтра мы станем воинами.

Десятник («двадцатник») Есуакатль – здоровенный детина с украшенным боевыми шрамами лицом – выглядел так, как и должен выглядеть воин не в особенно больших чинах – неустрашимо, непоколебимо и даже несколько нерассуждающе-туповато. Этакий унтер-офицер. Маленькие, глубоко посаженные глазки его, чем-то похожие на поросячьи, недобро смотрели на рекрутов – несчастных «бездельников» масеуалли и Асотля с Сипаком-охотником.

– Небось опять неумех подсунули? – Десятник перевел взгляд на старосту, посмотрев на него столь же недобро, как и на пленников. – И что я с ними буду делать?

– Это отличные парни, любезнейший Есуакатль, – сельский жрец тут же пришел на помощь своему незадачливому братцу. – Клянусь Уицилопочтли, отличные!

– Угу, прекрасные. – Хмуро кивнув, воин неожиданно для всех ухмыльнулся. – Прекрасные… Для того чтобы быть принесенными в жертву!

Асотль хлопнул глазами – вот уж никак не ожидал, что этот лапоть умеет шутить, пусть даже так своеобразно.

Смотр «новобранцев» проходил на главной площади деревни, перед храмом. Только что прошел дождь, настоящий ливень, и пленники стояли почти по колено в вязкой темно-коричневой грязи. Сам же Есуакатль, а также представители сельской администрации, включая хитрого жреца Иштланкалатля, с относительным удобством расположились на мокрой площадке пирамиды храма. Пирамида была невысокая и какая-то по-деревенски домашняя, на взгляд Асотля вовсе недостойная столь грозного бога. Кое-что уже обвалилось, кое-что было наспех подкрашено, а некоторые ступеньки – это было хорошо видно – вообще держались на честном слове.

– Покорность – это замечательно, – продолжал свою неожиданно неглупую речь десятник. – Однако воину иногда нужно совсем другое: кураж! дерзость! отвага! Не говоря уже об умении воевать… Вот почему все масеуалли – плохие воины. Научить их можно, но как исправить характер? Ладно! – В заключение Есуакатль громко хлопнул в ладоши. – Придется уж брать что есть – других ведь все равно не дадите… Эй, вы, сволочи, – здесь десятник произнес другое, ацтекское слово, впрочем полностью аналогичное. Естественно, обращался он к «новобранцам». – А ну, подтянулись! Подобрали животы! Ишь разъелись, прямо смотреть страшно. Ничего, клянусь великим Уицилопочтли, скоро вы станете стройными, словно тростник. Это… – махнув рукой назад, он наконец представил стоявших позади воинов, вооруженных короткими копьями и булавами из крепкого, усеянного острыми обсидиановыми вставками дерева, – мои помощники. Зовут их… Хотя это не важно, вы, глупая деревенщина, все равно ничего не запомните, так что, когда прикажу, будете подчиняться им, как мне, ясно?