Мир по обе стороны планеты (СИ)

Когда юный маг нашёл мирно жующего траву Ветерка в паре сотен шагов, Комен успел собрать в телегу лишь малую часть поклажи, вывалившейся из сумки. Даже в свете Версы, искать ночью в траве ошмётки мяса оказалось весьма непростой задачей. Сделать факел быстро не удалось. Иней растаял и намочил хворост. Искать новый альбос не решился, ему всё время казалось, что из пролеска кто-то наблюдает.

Комен не хотел больше ни вдоха находиться в этом месте и, скинув тушку дробильщика с копья, с лёгким сердцем скомандовал отъезд. Путешественники медленно отправились вдоль дороги, наблюдая, как на месте тушки опасного зверя фонтаном разливается золотое свечение.

— Как красиво! Тебе бы точно понравилось, Мия! — всплеснул руками Матеус.

Комен промолчал, задумчиво рассматривая вновь погасшую печать на руке.

Всю ночь он похлопывал рокогола по бокам, чтобы тот ускорился. За каждым деревом мерещились красные глаза, в каждом кусте чудилось подозрительное движение, но Ветерок и не думал торопиться. Он медленно переставлял массивные ноги, то и дело пуская «ветры». Комен, заткнув нос, ругался и строил незатейливые предположения, почему же бывший владелец назвал косматого питомца именно так.

Матеус же, в защиту Ветерка сказал, что все рогоколы плохо видят в темноте, да к тому же весьма пугливы. Мия согласилась с юным магом, подтвердив, что и сама — слепая трусиха. Комен решил, что она просто не поняла о чём речь.

Под утро, проведя в дороге всю ночь, путники доковыляли до просматриваемого со всех сторон холма. Только там паранойя оставила Комена. Он отправил спать клюющего носом Матеуса, а сам нашёл местечко под небольшим деревцем, где, стиснув зубы, принялся бдить, но тоже быстро отключился. В этот день отряд не прошёл больше ни шага. Путешественники залечивали раны и отсыпались после весёлой ночки. Благо больше никто на них не нападал. Комен старался больше не касаться Мии без надобности, не желая вновь открыть окно в пустоту.

***

Дни сменяли друг друга.

Путешественники шли по тракту, мокли под дождями, вязли в грязи, изнывали под лучами Фолио, сбивались с курса, уточняли дорогу и возвращались. На пути попадались засеянные поля, пологие холмы, пара чистых озёр и длинный лес, в котором, Комен наотрез отказался останавливаться на ночь. Посетили деревушку с приветливыми жителями, пригласивших путников переночевать, а после, не отпустивших без добрых напутствий и мешка сладких фруктов. Останавливались в придорожной таверне, где расплатились этими фруктами. Хватило лишь на две кровати, и Комен ночевал под открытым небом, на широкой спине Ветерка, вспомнив каменную кровать родительского дома. Всё равно на мягкой перине уснуть он не мог.

Со дня выезда из Хейдинбурга прошло уже больше декады, когда Матеус заметил дорожный столб на границе Хейдина. Дальше путь пролегал через Лэйк — край искристых озёр, многоуровневых водопадов и магических лесов на западе, а так же мистических туманов, скрывающих опасные болота, на западе. Хорошо, что юный маг научил Комена определять стороны света по Фолио.

Неподалёку от столба, у дороги, спиной к спине сидели пара стариков: худосочная бабка и низкорослый сгорбившийся дед. Старуха растерянно смотрела вдаль, время от времени вскидывая руки, а дед, держал во рту колосок и старался не реагировать на причитания.

— Вас подвезти? Мат, уступи-ка! — поприветствовал стариков Комен, предлагая место в телеге. — Мы в сторону Ласкерля. Садитесь!

— Не надо, сынок, больно поклажа тяжела. Придётся рогокола нашего ждать. Да и малыш ещё не вернулся, — махнула рукой старушка в сторону леса, из которого выехали путешественники.

Поодаль, в траве валялись набитые до отказа сумки.

— У вас рогокол сбежал? — Матеус спрыгнул с телеги и подошёл поближе.

— Сбежал? Что ты, нет! Наш бегать не умеет. Солдаты короля увели.

— Никакие они не солдаты… — язвительно пробурчал дед, перекинув колосок в другой угол рта. — Форма-то может и ихняя, только морды больно недобрые. Не вернут они ничего!

— Типун тебе на язык, старый! Коли не вернут, так что ж получается?! Украли?! — всплеснула руками старуха, но не успел её муж вставить и слово, как та продолжила причитать: — На моей памяти никто ничего не крал! С тех пор как достопочтенные мужи из Ласкерля открыли миру секрет управления энергией — храни их и Юни, и Верса — так и слово-то такое позабыли: «красть»!

— Кончай драматизировать, — дед встал и, подтащил один из переполненных мешков к Комену и распахнул его. — Самоцветов у нас не осталось. Может, нужна вам столовая утварь какая: ложки, вилки, ножи, тарелки?

Бабка вновь раскудахталась:

— Так-то ж на свадьбу! Специально купила, для Ватрушечки моей!

— Говорил тебе, покупай хрусталь. А ты? Серебряные, серебряные! Хлам… — тихо пробормотал дед и пнул мешок. Из него тут же посыпались десятки пучков столовых приборов, связанные тонкими шнурками.