Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир. Доклад Национального разведывательно

Россия: растущее многоэтническое государство? В настоящее время население России составляет 141 миллион

человек, демографически страна стареет, численность населения снижается и, согласно прогнозам, к 2025 году достигнет уровня ниже 130 миллионов человек. Шансы на то, чтобы остановить это снижение до 2025 года, очень слабые: женское население в возрасте от 20 до 30 лет – возраст, в котором в России заводят первого ребенка, – будет быстро сокращаться и к 2025 году составит 55 процентов

от нынешнего уровня. Высокий уровень смертности среди мужчин среднего возраста вряд ли коренным образом изменится. Мусульманское меньшинство, для которого характерен более высокий уровень рождаемости, составит более высокую долю населения России, так же как тюркские и китайские иммигранты. В соответствии с некоторыми более консервативными прогнозами мусульманская доля российского населения увеличится с 14 процентов в 2005 году до 19 процентов

в 2030 году и 23 процентов в 2050 году. В условиях сокращения населения все большее число жителей будут составлять неправославные неславяне, что может спровоцировать националистическую негативную реакцию. Поскольку проблемы рождаемости и смертности в России, вероятно, сохранятся до 2025 года, российская экономика, в отличие от европейской и японской, будет вынуждена содержать значительное количество иждивенцев.

Мусульмане в Западной Европе

Мусульманское население Западной Европы сейчас в целом насчитывает от 15 до 18 миллионов человек. Наибольшая доля мусульман, от 6 до 8 процентов, насчитывается во Франции (5 млн.) и Нидерландах (почти 1 млн.). За ними следуют страны с долей мусульман от 4 до 6 процентов: Германия (3,5 млн.), Дания (300 тыс.), Австрия (500 тыс.), Швейцария (350 тыс.). Великобритания и Италия также имеют относительно крупную долю мусульманского населения: 1,8 миллиона и 1 миллион соответственно, хотя это составляет меньший процент населения (3 и 1,7 процента соответственно). Если сохранятся существующие модели иммиграции, а уровень рождаемости мусульманского населения останется выше среднего, то к 2025 году в Западной Европе будет 25–30 миллионов мусульман. Страны с растущим числом мусульман столкнутся с быстрым сдвигом в этническом составе населения, особенно в урбанизированных районах, что потенциально усложнит усилия по облегчению ассимиляции и интеграции мусульман. Экономические возможности, вероятно, будут выше в урбанизированных районах, но при отсутствии роста комфортных рабочих мест возрастающая концентрация мусульман может привести к обострению напряженности и дестабилизации ситуации, как было в 2005 году во время бунтов в предместьях Парижа.

Замедление общих темпов роста, жестко регулируемые рынки труда и политика в сфере занятости, если она останется прежней, затруднят рост числа рабочих мест, несмотря на острую потребность Европы в смягчении последствий уменьшения количества трудоспособного населения. Столкнувшись с дискриминацией в сфере занятости, препятствиями на пути получения образования, мусульманское население может закрепиться в низкооплачиваемых секторах с низким статусом, что усугубит этнический водораздел. Несмотря на то что значительное число мусульман будут интегрированы, возрастет количество тех мусульман, которые, движимые чувством отчуждения, лишений и несправедливости, будут стремиться к обособленному существованию в условиях специфически мусульманской культурной и религиозной практики. Хотя иммигрантские общины вряд ли обретут значительное парламентское представительство, достаточное для того, чтобы диктовать повестку внутренней или внешней политики в 2025 году, значимые для мусульман проблемы окажутся в политическом фокусе и будут фактором, формирующим политическую сцену Европы. Вероятно, длящаяся социальная и политическая напряженность в вопросах интеграции мусульман обострит чувствительность европейских политиков к потенциальному влиянию на внутреннюю политику решений, принимаемых в рамках ближневосточной стратегии, в том числе к влиянию слишком тесного союзничества с США, политика которых воспринимается как произраильская.