Мир приключений, 1926 № 03

— Братья! Сегодня вы увидите здесь богатого молодого человека, который носит на плаще жемчуг и золото. Да вот он уже здесь, — насмешливо сказал он, протянув руку и все оглянулись на посла, а Ибн Саид засмеялся. — Он привез новости, — продолжал дервиш. — Мы должны признать Гуссейна халифом. — Толпа дрогнула от негодования, но дервиш продолжал: — Мы должны забыть наших братьев в Индии, Эмиры Ирака и Моссула против нас, но, братья… — продолжал дервиш, подняв руки к небу, и голос его стал грозным. — Пусть сердце ваше не содрогнется перед борьбой. Пусть не прельстит вас украденный труд, нашитый на плаще этого человека драгоценными камнями, и слезы его рабов, упавшие жемчугом на его плечи. Дети Аравии! Только ваши сабли освободят вас от европейцев. Истинный халиф Магомета, нищий Ибн Саид, да пронесет ислам с мечем в руке по нечестивым народам.

Исступленным воплем:

— Клянемся! — отвечала толпа и клинки сверкнули в воздухе.

— Не сердись на него, — улыбался Ибн-Саид. Ты видишь, меня он обругал нищим, тебя — богатым. Этим фанатикам угодить трудно, и, совершив краткую молитву, король направился к выходу.

Войдя в бедную комнату, сел на жесткую подушку и, усадив Зейнаба, выслал ад'ютанта из комнаты.

— Говори, сын мой! Я слушаю, — сказал он.

— Мне нечего говорить, — печально опустив голову сказал Зейнаб. — Тайны моего короля носит ветер по всем пустыням.

— Мне тебя очень жаль, — сказал Ибн Саид, — я люблю храбрых. Говорят, твои семейные дела тоже совсем плохи.

В его голосе было искреннее участие и Зейнаб с благодарностью посмотрел на него.

— Ты великий человек, Ибн Саид, — сказал он, — даже маленькую песчинку видишь ты во время самума.

— Утешься и ложись спать, сын мой, — перебил его Ибн Саид, — только не жалуйся, что подушки жесткие. — Глаза его засветились лукавством и он продолжал: — Я так много денег отдал англичанам за пушки, которые скоро будут около Таифа, что у меня ничего не осталось на шелковые одеяла.

Зейнаб слушал, потрясенный таким беспримерным предательством англичан, а Ибн Саид встал и с усмешкой добавил:

— Да скажи когда нибудь Гуссейну, чтобы он меньше верил бедуинам. Они слишком любят золото. — И, бросив ласковым голосом эту последнюю страшную угрозу мраморным дворцам Таифа, Ибн Саид вышел из комнаты.

Воин, низко поклонившись, внес в комнату блюдо вареного риса и Зейнаб, с'ев одну горсть растянулся на подстилке из грубой верблюжьей шерсти и заснул.

Пушечный грохот, заставил его вскочить на ноги и он бросился к двери. На улице, окруженный своей свитой, стоял Ибн Саид и факелы воинов бросали красные блики на его плащ.

— Ты не спишь, сын мой? — спросил Ибн Саид Зейнаба и, не дожидаась ответа, со смехом прибавил. — Тебя верно разбудил выстрел из пушки, но тут приехали два бедняка, которые заявили, что видели молодой месяц и мы празднуем окончание рамадана. — Зейнаб принес свои поздравления, но в это время послышался грозный топот и лавина вооруженных медейяхов пронеслась мимо по улице.

Покрывая гром копыт, Ибн Саид вскричал:

— Я, Халиф Магомета, отпускаю вам ссегейир денуб (малые грехи), но кебейир эдд (смертные грехи) вы смоете кровью врагов.

Копья склонились и сталь длинных сабель сверкнула вниз, но всадники мчались, не отвечая ни слова.

— Куда едут эти люди? — холодно спросил Зейнаб Эль Самар.

— Это богомольцы, — отвечал Ибн Саид. — Ты видишь, они спешат в Мекку. — И повернувшись он стал отдавать приказания.

По темному небу, покрывая пламенное мерцание звезд, сверкнула зарница, потом еще и еще, и глухие удары пушек раздались далеко в пустыне.

— Ты громко празднуешь конец рамадана, Ибн Саид, — горько сказал Зейнаб, но тот сделал вид, что не слышит.

— Войдем в дом, сын мой, тут холодно и ты простудишься, — ласково обратился он к Зейнабу и посол мрачно шагнул за ним, решив не говорить ни слова.

Ад'ютант Ибн Саида почтительно подал Зейнабу целое блюдо бананов и фиников, но Зейнаб, протянув руку в камин, взял горсть золы и высыпал на фрукты.

— Зейнаб! я люблю тебя, — грустно сказал Ибн Саид, — оставайся со мною, твоя смерть в бою никому не поможет, — но Зейнаб отрицательно покачал головой и Ибн Саид хлопнул в ладоши.

— Подать принцу коня и оружие, пусть его проводят на поле брани.

Зейнаб не успел поблагодарить, как в комнату вбежал ваххабит, залитый кровью и засыпанный песком.

— О халиф правоверных! бедуины перешли на нашу сторону, как обещали, но Керим Абдуллах со своим полком все-таки пробивается к Таифу и меня прислали за помощью.

— Неужели я, старик, возьму в руки саблю? — грозно сказал Ибн Саид и что то приказал ад'ютанту, но Зейнаб, услышав, что Керим Абдуллах погибает, выбежал на улицу и воздуху на коня.

День встреч.

Когда Зейнаб выехал из Коба, стало светать и, оглянувшись, он увидел, что за ним следует спутник. Недалеко в стороне вспыхнула частая ружейная стрельба.

— Господин! — сказал ваххабит останавливая коня, — нам надо ехать туда, там твои братья.