Мир приключений 1959 г. № 4

— Я кратко, товарищи, — внезапно осипшим голосом начал он. — Там, в цилиндрике, около двухсот миллиграммов добытого нами из мезонаторов антивещества. Как вы понимаете, мы не могли точно взвесить его. Если это предполагаемая нами антиртуть… («Трус, трус! Боюсь!») А это должна быть именно антиртуть! — Голос окреп и зазвучал уверенно. — Если это количество антивещества мгновенно соединится с воздухом, произойдет ядерный взрыв, соответствующий по выделенной энергии примерно семи тысячам тонн тринитротолуола. — Николай перевел дыхание и посмотрел на сероватые в полумраке лица. Он заметил, как академик-председатель ритмично кивал его словам: («Точь-в-точь, как Тураев когда-то на зачетах, чтобы подбодрить студента», — подумалось Самойлову.) — Однако взрыва мы производить не будем, — продолжал он, — во-первых, потому, что это опасно, а во-вторых, потому, что это неинтересно, да и не нужно… Будет осуществлена, так сказать, полууправляемая реакция превращения антивещества в энергию. Отверстие в нейтрид-цилиндре настолько мало, что воздух будет проникать в него в очень малых количествах… Если наши расчеты оправдаются, то «горение» антиртути продлится пятьдесят — шестьдесят секунд. Если мы не ошиблись, то получим принципиально новый метод использования ядерной энергии. Вот и все… — кончил Николай и с ужасом почувствовал — только что обретенная уверенность исчезла с последними словами.

— Скажите, — спросил кто-то, — а цилиндр из нейтрида выдержит это?

— Должен выдержать. Во всяком случае, установлено, что нейтрид выдерживает температуру сильного уранового взрыва… — Самойлов помолчал, потом вопросительно посмотрел на председателя.

Академик кивнул:

— Начинайте… С богом, как говорили деды.

Николай включил кнопку сирены. По зоне разнеслось протяжное устрашающее завывание, сигнал всем: «Быть в укрытиях!»

Все подошли к перископам. Сирена замолкла через минуту.

Самойлов, ни на кого не глядя, подошел к столику, на котором был укреплен сельсин-мотор следящей системы, включил рубильник и взялся за рукоятку ротора… Сердце билось так громко, что Самойлову казалось, будто его стук слышен всем в блиндаже… «А что, если следящая система откажет?»

Сейчас электрический кабель послушно передавал усилия руки за восемь километров в мотор, соединенный с крышкой цилиндрика. Сначала ротор поддавался туго, с резким дребезжанием возмущенного магнитного поля. Но вот сопротивление рукояти ослабло — крышка цилиндрика там, в степи, начала отвинчиваться. Николай, припав к окуляру своего перископа с темным светофильтром, крутнул еще и еще…

Заснеженная равнина, только что казавшаяся в светофильтрах сине-черной, вдруг вспыхнула вдали широким ослепительным бело-голубым заревом, разделившим степь на контрастно-черную и огненно-белую части. Будто многосотметровая электрическая дуга включилась в степи, будто возник канал жидкого солнца. Глаза, до боли освещенные вспышкой, не видели ничего, кроме этой сияющей полосы.

После нескольких секунд беззвучия налетел пронзительный, скрежещущий звук. С потолка блиндажа посыпалась пыль. Это можно было бы назвать свистом, если бы по силе своей он не был больше похож на нестерпимый рев. Там, у самого горизонта, из булавочного отверстия в нейтрид-цилиндрике вырывалась превратившаяся в пар антиртуть и сгорала космическим огнем.

Немало испытаний видели эти люди, члены комиссии: военные, инженеры, конструкторы, создатели атомных электростанций, ученые-экспериментаторы. Они видели первые атомные взрывы, видели оплавленную землю и затмевающие солнце водородные взрывы в воздухе, видели гигантский зловещий гриб высоко в небе… И всегда к восторгу победившего человеческого разума примешивался ужас перед чудовищностью применений величайшего открытия. Но такого они еще не видели: вот уже десять, двадцать, сорок секунд из крошечной точки на краю степи вырывался ревущий ядерный огонь! Но теперь не было ужаса, потому что это строптиво ревела крепко взнузданная, покоренная и обезвреженная, самая могучая из энергий: энергия аннигиляции вещества и антивещества. Люди видели не только огненную полосу в степи, они видели будущее безграничное могущество человека, овладевшего этой энергией: видели космические ракеты, из нейтридовых дюз которых вырывалось это же пламя; могучие машины из нейтрида, создаваемые этим пламенем; растопленные им льды Севера и зазеленевшие пустыни Юга. Они ясно видели будущее.

И Николай Самойлов видел его. Уже не было изможденного человека с осунувшимся лицом и болезненно блестевшими глазами. Все его смятение, вся неуверенность сгорели в этой яркой, как молния, минуте счастья. Глаза уже начинало резать от нестерпимой яркости вспышки, которую не могли погасить даже темные светофильтры в перископе. Он твердо смотрел на полосу ядерного огня не мигая.