Мир приключений 1959 г. № 4

И все же Рудольф не переставал волноваться. Его волнение сразу передалось и Наталье Даниловне. Ей хотелось поскорее расстаться с этими местами, где она все время чувствовала себя скованной, до предела напряженной.

Куун забрался в кузов. Наталья Даниловна вошла в кабину. И газогенератор Пищика, вздымая пыльные вихри, чертом понесся к полустанку. Стая разгоряченных погоней псов с высунутыми языками еще долго эскортировала машину.

Ночью они садились в поезд. Поезд был рабочий, шел он быстро, но на каждой станции подолгу стоял.

Двое суток ехали они кружной дорогой, прежде чем попали на главную магистраль. Здесь «новобрачные» сели в плацкартный вагон скорого поезда.

Проходили часы и дни. Перевалили за Урал. Рудольф и Наталья Даниловна, стоя у окна, следили за быстро убегающими отрогами гор. Промелькнул пастух с пестрым стадом, три охотника с двустволками и собакой. И снова лесистые склоны, и опять одинокий охотник с резвым сеттером.

Наталья Даниловна чувствовала, что Рудольф, несмотря на внешнее спокойствие, трусит. Он пытался шутить, играл с пассажирами в «козла», оказывал мелкие услуги соседям по вагону, старался иметь спокойный и независимый вид. Но Наталья Даниловна видела, что он не спит ночами, замечала нервное подергивание века и внезапную бледность своего спутника всякий раз, когда у вагона появлялась красная фуражка железнодорожного милиционера. Тем более дивился Рудольф самообладанию и выдержке своей спутницы.

Она окончательно убедилась в том, что без нее он ничего не может предпринять.

Поэтому-то он не хотел отпустить ее в Москве.

— Едем сразу же в Ленинград! — предложил он.

— Нет, Рудольф, лучше будет так, как вы предлагали в «Таежном». Даю вам два дня для того, чтобы все подготовить.

— Ну хорошо, Наташа. — Он поцеловал ее руку. На короткое время он снова успокоился.

ВЕРА ЧИСТЯКОВА

Анатолий Николаевич Платонов остановился на площадке лестницы, вынул из кармана пиджака ключ и отомкнул замок. Небольшая квартирка в одном из тихих арбатских переулков казалась нежилой. Такое впечатление создавалось от густого налета пыли на зеркале, на скромной мебели, на стекле письменного стола и книжных полках. В углу почти неприметно раскинул свои прозрачные сети паук, и на них болталась высохшая муха. В квартире было душно. В комнатах стоял спертый воздух давно не проветривавшегося помещения.

Почти год назад владелица квартиры Вера Алексеевна Чистякова, уезжая, отдала второй ключ своему начальнику по службе Платонову и просила его хотя бы изредка навещать квартиру.

Теперь Платонов упрекал себя за то, что ни разу с тех пор не был здесь, хотя и обещал это сделать.

Он направился было к двери, чтобы позвать дворничиху, попросить ее убрать на скорую руку, но, взглянув на часы, передумал.

Поздно! Вера с минуты на минуту могла появиться. Присутствие постороннего человека помешало бы встрече, оттянуло бы срочный служебный разговор. Разговор этот нельзя было откладывать. Потому-то Платонов и поспешил сюда, на квартиру Веры, как только получил сообщение о дне и часе ее приезда в Москву.

Разыскав пепельницу, Платонов закурил, открыл окно и, стоя перед ним, задумался.

Вера Чистякова… Он знал ее почти с детства и, можно сказать, создал как разведчицу. Он сумел привить ей любовь к профессии трудной, к делу, незаметному для многих, не сулящему ни широкого признания, ни шумных успехов, к работе человека, всегда остающегося в тени, движимого только высоким чувством патриотизма.

Вера решительно сделала выбор между сценой и новой работой. Платонов с невольной улыбкой вспомнил Веру еще ученицей музыкальной школы, вспомнил и ее отца, старого железнодорожника, который в мечтах видел свою Верушу певицей большой сцены.

Но девушка со всей страстью молодости отдалась новому делу. Да, Вера Чистякова инициативна, смела, беспредельна ее ненависть к врагам Родины.

Но сейчас… Сейчас положение складывается сложное. Хватит ли у нее отваги, чтобы надолго, если понадобится, остаться в стане врагов? Хватит ли сил на нелегальный переход границы? И даже просто физической выносливости? Кто знает, как встретят ее на том берегу?

Майор Платонов, неторопливый в движениях, коренастый, задумчиво ходил по комнате. На смугловатом открытом лице лежал отпечаток крайней озабоченности. Присев к столу, он вынул из бумажника фотографию Веры. Это была ее последняя фотография, сделанная уже в Сибири. Глаза Веры казались утомленными. Прежде не было этих морщинок у рта. Не сдвигались раньше так сурово тонкие темные брови. Правая бровь чуть выше левой, это видно даже на фотографии. «Да, нелегкую долю создали мы этой женщине!» — вздохнул Платонов.

На лестнице послышались быстрые, энергичные шаги. Анатолий Николаевич прислушался, встал со стула. Дверь распахнулась, и в комнату с чемоданом в руках вошла невысокая, стройная женщина.

Это была Вера Чистякова.

— Так вот она какая тощая стала! — Платонов, смеясь, разглядывал ее. — С приездом, товарищ лейтенант!

— Спасибо, Анатолий Николаевич. Да как вы-то здесь?