Мир приключений, 1962 (№7)

Жгутов молчал, молчал и я, молчали и норвежцы. Жгутов, кажется, даже и не смотрел на меня, просто лежит человек, отдыхает, любуется морем, и все-таки, даже не глядя на него, я чувствовал, как он меня ненавидит за то, что я пришел и сижу и, видно, буду сидеть и никак меня не прогонишь. Именно потому, что я чувствовал, как я ему мешаю, я решил, что ни за что не уйду. Хочет сделать подлость, пусть делает при свидетелях. А что подлость он сделать хочет, у меня сомнения не было. Вся повадка была у него такая.

Капитан кончил курить и выколотил трубку о камень. За ним кончил курить один матрос и сразу потом второй, и они по очереди выколотили о камень трубки такими же движениями, как капитан.

Жгутов смотрел на меня, как будто взглядом хотел меня заставить уйти, исчезнуть, раствориться в воздухе.

— Хочешь слушать, — сказал он вдруг очень тихо, — о чем я с норвежцами говорить буду?

Такая ненависть была в его голосе, такая ярость, что мне даже страшно стало. И все-таки я — ответил тоже тихо:

— Да, хочу слушать.

— Ну что ж, — сказал Жгутов, — милиция далеко, а гости близко. — Он затянулся последний раз и ткнул самокрутку в песок. — Нехорошо, господин капитан, — сказал он, делая вид, что любуется гладкой морской далью, — пока вы сидите на этой мокрой скале, ваша рыба тухнет.

Капитан Нильсен встал и сердито топнул ногой.

— Черт, — сказал он, — зачем вы мне об этом напоминаете?

— Я давно мечтал побывать в Норвегии, — задумчиво сказал Жгутов.

Глава двадцатая

ССОРА НА ОСТРОВЕ

Капитан Нильсен молчал. Он внимательно смотрел на Жгутова. А у Жгутова был такой вид, будто ничего особенного он не сказал. Так, обыкновенная фраза. Мало ли где человеку хочется побывать. Ничего тут особенного нет.

— И что же вам мешало? — спросил наконец неуверенно Нильсен.

— Транспорта не было подходящего, — значительно сказал Жгутов. Потом помолчал, кинул на меня ненавидящий взгляд и, наконец решившись, добавил: — Вот бы вы подвезли меня, господин капитан.

— Как же я вас подвезу, — спросил Нильсен, — когда у меня нет горючего?

Жгутов пожал плечами.

— Кто же вам мешает его взять? — спросил он. — Раненый старик, трое детей и трусливая женщина.

— И один мужчина, — поправил его Нильсен.

— Вы говорите обо мне? — спросил Жгутов.

— Да, — кивнул головой Нильсен.

Жгутов посмотрел на море. Вид у него был такой, будто он просто любуется бесконечной водной гладью, будто просто лениво рассуждает он о вещах, не имеющих практического значения.

— Я давно мечтал побывать в Норвегии, — мечтательно повторил Жгутов.

Капитан резко шагнул к нему.

— Вы побываете там, — сказал он и добавил: — Где горючее?

Жгутов встал и стоял теперь перед капитаном в почтительной позе. Он как бы признавал себя подчиненным этого норвежского моряка. Он вроде как бы поступил на службу.

— Горючее в боте, — сказал он, точно доложил.

— Бачок закреплен? — спросил Нильсен.

— Наглухо, — сказал Жгутов. — Принесите свой, мы перекачаем.

— Шланг есть? — спросил Нильсен.

— Есть, — сказал Жгутов.

— Я сам съезжу за бачком, — сказал Нильсен.

— Я буду вас ждать, — сказал Жгутов.

Нильсен кинул несколько фраз по-норвежски матросам, и они молча кивнули головой. После этого капитан вошел в шлюпку, матросы оттолкнули ее, капитан взялся за весла, и шлюпка быстрыми рывками пошла к боту. Матросы не торопясь направились к камням, на которых они сидели раньше, и вдруг один из них, проходя мимо Жгутова, сделал быстрое движение ногой. Жгутов упал на песок. В растерянности он смотрел на матросов.

— Ты что, ошалел? — спросил он удивленно.

И вдруг матрос ответил на русском языке.

— Скотина! — сказал матрос. — Моряк, а своих продаешь!

— Скотина, — подтвердил, кивнув головою, второй матрос.

— Вы говорите по-русски? — удивился Жгутов.

— А вот увидишь, — сказал первый матрос, — мы еще знаем слово «подлец» и слово «гадина». Вот сколько мы слов знаем по-русски.

Жгутов старался сделать вид, будто он не понимает, что все эти слова относятся к нему. Пока капитана не было, не хотелось ему ссориться с матросами. Оба были здоровые парни, ссора могла плохо кончиться для Жгутова.

— А где вы научились русскому языку? — спросил он самым невинным тоном.

— У себя в Норвегии, — сказал первый матрос. — Когда там была ваша армия.

Мне некогда было слушать дальше. Следовало прежде всего сообщить Фоме Тимофеевичу о сговоре Жгутова и капитана Нильсена. Мне казалось, что матросы славные парни, но все-таки я не знал, какие им дал приказания капитан и о чем он говорил с ними по-норвежски. Может быть, им было приказано задержать меня здесь, на берегу. Я пошел не торопясь, будто прогуливаясь, я решил, что, если они скажут, чтоб я оставался, я сразу брошусь бежать. Но никто меня не окликнул. Пройдя полпути, я обернулся. У матросов шел разговор со Жгутовым, и — никто не обратил внимания на мой уход. Матросы наступали на Жгутова и что-то говорили ему возбужденно и зло. Жгутов пятился. Он отходил к скале, и вид у него был очень испуганный.