Мир приключений, 1962 (№7)

Над сектором Сириуса зажегся зеленый сигнал. Взоры присутствующих обратились к экрану межзвездного видения. Из рядов ученых планеты Ай-Сса-Мра поднялась огромная фигура Браж-Си, известного космонавта в системе Сириуса. Серебристые холодящие одежды свободно ниспадали книзу, оставляя открытым только круглое фиолетовое лицо с широким лбом и карими глазами. Черные уста шевельнулись. В зале послышался голос переводной машины:

— Замечательный проект! Величайший скачок знания! Революция в методах познания мира назрела. Она необходима! Великий Союз Миров объединяет много планет, дружно идущих по пути развития знания. Но в беспредельном пространстве есть миры, цивилизация которых еще молода и неопытна. Рост нашего технического потенциала позволит во многом помочь этим отстающим планетам. Повторяю — это величайший план, братья!..

После Браж-Си выступили представители системы Центавра — человекоподобные существа с хрупкой, гармоничной структурой. Они горячо поддержали Семония. Такое же мнение пришло и с далекой планеты возле инфразвезды Кома. Жители этой системы надеялись с помощью ускоренного развития разума возродить свой угасающий мир. И только мыслящие существа Сатурна прислали предупреждение. Древнейший ученый этой планеты с непередаваемым на земном языке именем заявил:

— Наше развитие отличается от вашего. Нам трудно понять ваши цели. Но я помню тревожные отголоски подобных событий, происшедших в иных мирах. Не спешите, братья. Подождите, подумайте. Мы постараемся найти в архивах знания все сведения о подобных проектах.

Семоний, выслушав перевод сообщения с Сатурна, улыбнулся и спросил:

— Неужели цивилизации наших миров недостаточно развиты для того, чтобы решать научные проблемы с помощью разума, а не древних преданий?

Ответ с Сатурна был краток и спокоен:

— Настоящее — только звено в цепи бесконечности. Звенья прошлого и будущего равноценны. Мы советуем братьям Земли: подумайте!

Но вот амфитеатр заволновался. Взметнулся лес рук, приветствуя следующего оратора. Между рядами кресел шел ученый, одетый в черную строгую одежду. Поднявшись на возвышение, он остановился возле Семония.

Это был Аэровел, старейший ученый системы Солнца. Недавно друзья отмечали его шестисотлетний юбилей. Он работал в Институте воскрешений, осуществляя там удивительные и еще не всем известные исследования.

Миллиарды людей Земли, жители Венеры, Марса, колонисты Меркурия, Луны и многих астероидов с восхищением смотрели на ладно скроенную фигуру Аэровела, на крупное, гладко выбритое лицо с большими синими немигающими глазами. Светлая копна волос серебристой короной венчала голову ученого. Казалось, что весь он устремлен в небо. Брови его хмурились, лоб прорезала глубокая морщина. Амфитеатр замер в ожидании чего-то необычного.

Аэровел заговорил, и голос его загремел в пространстве:

— Братья! Только что я испытал сильное потрясение. На мгновение меня охватило чувство, которое жители наших миров давно считают анахронизмом. Я пришел в ярость! И лишь огромным усилием воли мне удалось овладеть собой.

Полная тишина была ответом на это вступление. Семоний с тревогой посмотрел на старейшего ученого. Аэровел, взывая ко всем секторам, воскликнул:

— Отсутствие опасностей, огромные возможности наших цивилизаций сделали нас беспечными. Мы плохо думаем о последствиях экспериментов. Только этим я объясняю то легкомыслие — да-да, я повторяю: легкомыслие! — с которым здесь обсуждался проект Семония.

Семоний сказал: нам не надо будет лезть на дерево, чтобы сорвать плод, это сделают машины! Прекрасно. Удивительно! Человечество будет лежать под деревом и открывать рот, чтобы машины бросали в него плоды познания. Какая потрясающая мечта! Но что ожидает человека, который перестанет углубляться в пучины анализа? Об этом вы подумали? Он потеряет способность к аналитическому мышлению, клетки разума атрофируются, наш интеллект деградирует. И, наконец, электронные аппараты поднимутся выше людей. Да-да! Я повторяю, что будет так! Ты, Семоний, сам сказал, что их реакция в миллионы раз совершеннее нашей. Мы еще не знаем всех опасностей этого пути, тех неожиданностей, которые подстерегают человечество после великого перелома.

Но главное, что возмущает меня, — это стремление отождествлять чудесный человеческий интеллект с холодным разумом машины, хотя и очень высоким…

— Что же ты предлагаешь, Аэровел? — резко заметил Рам. — Ты отрицаешь опасность, о которой говорили мы?

— Нет, — возразил Аэровел, — не отрицаю. Опасность есть. Все это понимают. Но есть иные пути ее преодоления. Этот путь не вне человека, а внутри него. Институт воскрешений видит его в достижении бесконечного долголетия, то есть практически в бессмертии…

— Бессмертии? — удивленно воскликнул Семоний. — Что ж, это чудесная перспектива! Но что это изменит в положении человека? Миры переполнятся людьми с бесконечно устарелыми взглядами, рядом с архаичными предками будут жить их совершенные потомки, благословенные дары эволюции обратятся в пародию!