Мир приключений 1964 г. № 10

— Мы знаем, что ты у нас очень храбрая! — смеясь, перебивает ее Алеша. — Нужно в таком случае быть еще осторожнее. А если кто-нибудь из нас снова сорвется, то быть готовым к тому, чтобы всеми средствами погасить инерцию своего полета и не улететь за пределы манежа.

Происходит это ровно за педелю до премьеры, а в день премьеры Машу вызывает к телефону Митрофан Холопов. Маша сначала не хочет говорить с ним, но потом решает, что лучше не обострять отношений.

— Приветствую вас, Машенька! — развязно кричит Холопов в телефонную трубку. — Совсем, значит, обо мне забыли? А напрасно. Я лично не только думал о вас все это время, но и предпринимал кое-что.

— Что же именно? — стараясь казаться заинтригованной, спрашивает Маша, а сама не в силах унять тревоги.

“Этот негодяй все теперь может нам испортить!” — напряженно думает она, чувствуя, как начинает потеть рука, судорожно сжимающая телефонную трубку.

— Я уже окончательно договорился о вас с режиссером, — весело сообщает Холопов. — В общем — полный порядок! Вас ждут на студии для пробных съемок.

— Но как же так! — восклицает Маша, забыв о своем намерении не ссориться с Холоповым. Наглая самоуверенность этого типа просто бесит ее. — Кто дал вам право договариваться за меня? Или вы полагаете, что главное — это согласие режиссера, а я буду век благодарна вам?

— Да вы просто не совсем нормальная, Машенька! — пытается шутить Холопов. — Любая другая девушка просто с ума бы сошла от счастья, а вы…

— Пусть другие и сходят, а я делать этого не собираюсь, — зло говорит Маша. — Тем более с вашей помощью.

И она раздраженно бросает трубку на рычажки телефонного аппарата.

“А что он, в конце концов, может сделать нам теперь? — успокаивает она себя. — Кто ему поверит, если он даже и расскажет о том, что я ему сообщила?..”

Но ей так и не удается успокоиться. Предчувствие неизбежной беды не оставляет ее весь день.

28

Ровно в семь часов в цирке гаснет свет. Зрительный зал замирает в ожидании какого-то чуда. Приглушенно звучит примитивная мелодия шарманки. Ее имитирует оркестр. На гигантском экране купола цирка — панорама старинного русского городка. По одной из его улиц лениво шагает шарманщик с маленьким осликом, на спине которого навьючен скудный скарб. Следом за ним понуро бредут юноша и девушка в рваных трико.

На экране теперь провинциальная ярмарка. Шум толпы, смех, песни, залихватские трели гармошки. И снова все заглушает шарманка…

На манеж падает первое тусклое пятно света. Постепенно светлея, оно освещает фигуру того самого шарманщика, которого мы только что видели на экране, ослика и юных гимнастов. Они снимают с ослика ковер и без особого рвения расстилают его в центре манежа. Начинается нехитрое представление. Шарманка лениво выводит тягучую, унылую мелодию…

Но вот появляется хорошо одетый мужчина, в котором угадывается антрепренер. Он говорит что-то шарманщику, шарманщик делает знак юноше, юноша кивает девушке. Унылая мелодия сменяется старинным вальсом. И гимнасты преображаются. Они делают передние и задние сальто-мортале, флик-фляки, рондады и фордершпрунги. Антрепренер показывает шарманщику пачку денег, они хлопают друг друга по рукам, и новый хозяин уводит молодых гимнастов.

Снова гаснет свет. Торжественно и старомодно звучит оркестр. На экране возникает какой-то губернский город. Крупная афиша:

Цирк “МОДЕРН”

ЕДИНСТВЕННЫЙ

И НЕПОВТОРИМЫЙ СМЕРТНЫЙ АТТРАКЦИОН

СЮИСАЙД-АЭРОС

Кто он?

Гений или безумец?

На экранах внутренняя панорама цирка с точкой съемки из центра манежа. Партер, амфитеатр, ложи. В ложах генералы. В партере офицеры, чиновники и купечество. Пышно одетые дамы. Стереофонический шум многоголосой толпы.

Вспыхивает несколько прожекторов, освещая манеж. Зрительный зал подлинного цирка все еще в темноте. Создается впечатление, что представление будет идти не для него, а для тех, кто на экранах.

На манеж выходит человек во фраке. Торжественно объявляет:

— Сюисайд-Аэрос!

В оркестре звучит “Танго смерти”.

Прожектора покидают ковер манежа и устремляются вверх. Там, под самым куполом, на крошечном мостике стоит человек в черном трико. Лицо его ярко освещено, и зрители узнают в нем того самого юношу, который выступал на ярмарке. От его мостика к манежу идут наклоненные скаты-желоба, обрываясь и образуя в нескольких местах пустые пространства.

Гимнаст — “самоубийца” подает сигнал платком, и музыка смолкает. Сюисайд-Аэрос целует платок и бросает его на манеж. Один из прожекторов сопровождает его падение. У самой арены луч выхватывает из темноты фигуру уже знакомой нам девушки, спутницы бродячего гимнаста. Девушка ловит платок, прячет его у себя на груди…

Гимнаст — “самоубийца”, на черном трико которого отчетливо виден теперь нарисованный светящейся краской скелет, нарочито медленно прицеливается к обрывистому скату. И вдруг бросается в его желоб…