Мир приключений, 1967 (№13)

Олег никогда не стрелял из боевой винтовки. Давно, еще школьником, довелось ему сделать несколько выстрелов из малокалиберки. Но сейчас придется стрелять не в консервную банку. Промаха делать нельзя. А хищница носилась вокруг лодки, постепенно сужая круги. Чем бы привлечь ее внимание, чтобы подплыла поближе?

Олег вытащил из носового ящика пропитанную жиром бумагу, в которую было завернуто жареное мясо, смял ее в комок и бросил в воду, а сам опустился на колено и уперся локтями о банку.

Хищница заметила приманку. Медленно подплывала она к покачивающейся на воде бумаге. Остановилась метрах в пяти — шести от кормы.

«Не спеши, — сдерживал себя Олег. — Бить надо только наверняка. Насмерть. Потом поддеть ее багром…»

Еле приметное движение плавниками, и акула уже в четырех метрах от него, в трех… Крупные, похожие на бычьи глаза хищницы уставились на комок бумаги.

Олег задержал дыхание, плавно нажал спусковой крючок.

Небо дрогнуло и разлетелось вдребезги. Крохотные сияющие осколки мелькали с бешеной скоростью и тонули во мраке. «Что с небом?..» Это было последнее, что подумал Олег.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Резкая боль в сгибе локтя. Олег дернул руку, но ее держали крепко. Он открыл глаза. Над ним склонилось острое лицо с крючковатым носом и падающим на глаза клоком волос. Губы человека шевельнулись. Откуда-то издалека, словно приглушенный расстоянием, прозвучал гортанный голос:

— Как дела?

Спрашивали по-португальски. Захотелось закричать, взвыть от обиды. Мучения в лесу, в поле и на лодке… Все полетело к чертям. Надо молчать. Притвориться глухим, немым, сумасшедшим, кем угодно и молчать, молчать… А вопросы по-прежнему доносились как бы издалека. Спрашивали по-английски, по-французски, по-немецки.

Олег молчал.

Стоящий у койки моряк в белом кителе выпрямился и обратился к женщине, убиравшей шприц и ампулы:

— Драга Владка!..

Дальше слова посыпались частые, незнакомые, совсем не похожие на португальские.

Олег всмотрелся в спорящих.

— Вы югославы? — спросил он и не узнал своего голоса, вялого, надтреснутого.

— Да, да! — Моряк оживился. — Я Драгомир Миланович. Штурман «Сплита». А кто ты?

— Русский. — Олег запнулся и удержал готовое сорваться название «Воскресенск», свое имя. Помогла выработавшаяся за время скитаний осторожность. — Рыбак.

Драгомир явно удивился, даже слегка приподнял плечи. Русский! Рыбак! Снятый с португальской моторки в открытом море между Мозамбиком и Мадагаскаром! Все это было совершенно невероятно или, во всяком случае, труднообъяснимо. Он хотел что-то спросить, но женщина в белом халате мягко остановила его рукой.

Олегу стало стыдно за свою недоверчивость, за то, что в этих людях он заподозрил возможных сообщников Баттисто и тюремщиков из Форт-Торраго. Спрашивали-то они по-португальски потому, что сняли его с «Алларда». Олег поймал руку Драгомира и хрипло произнес.

— Я с «Воскресенска». Траулер… — Он увидел удивленное лицо Драгомира и настойчиво повторил название: — «Воскресенск». Из Калининграда.

По лицу Драгомира было видно, что он ничего не понимает. «Воскресенск»! Из Калининграда! Как попал он к берегам Восточной Африки? Желая успокоить больного, Драгомир неопределенно повторил:

— Калининград! Да, да! Знаю. Есть такой порт.

Разговор ослабил Олега. Он выпустил руку Драгомира и сразу обмяк, закрыл глаза. Когда он снова открыл их, в каюте никого не было. В иллюминатор падал предвечерний сумрак. Снова потянуло ко сну.

Утром Драгомир, сидя у койки, рассказал, как вахтенный «Сплита» заметил неуправляемую моторку с поднятым тентом. Как могла прогулочная лодка оказаться так далеко от берега? «Сплит» подошел к ней и снял лежащего без сознания, с окровавленным лицом Олега. Рядом с ним валялась винтовка с вырванным затвором. Причину разрыва установить было нетрудно: ствол винтовки оказался слегка искривлен.

Слушая Драгомира, Олег вспомнил, как он силился вырвать кольцо из причальных мостков. Там он и согнул ствол винтовки.

В свою очередь и Олег рассказал о своих скитаниях по чужим морям.

Драгомир слушал его внимательно и лишь изредка вставлял:

— Фашисты!

Крутой перелом в состоянии Олега произошел на следующий день. Виновником этого оказался все тот же Драгомир. Он ворвался в каюту возбужденный, шумный, потрясая какой-то бумажкой.

— Добрые вести! Добрые вести! Радист нашел «Воскресенск»!

— «Воскресенск»? — Олег не мог поверить услышанному.

Но Драгомир не походил на шутника. Да и кто станет так шутить?

— Да, да! — горячо подтвердил Драгомир. — Радист наш запросил «Партизан». «Партизан» — ваш «Краснодар». А уж как «Краснодар» нашел в эфире «Воскресенск», я не знаю. Вот радиограмма. Тебе! С «Воскресенска»! — Драгомир торжественно прочитал: — «Рады воскрешению из мертвых. Ждем здоровым, сильным. Впервые после ремонта вышли в море. План идет хорошо. По поручению экипажа БРТ-128: капитан Самокишин, первый помощник Селиверстов, комсорг Сваха, председатель судового комитета Рыжов». Хорошо!

— «Воскресенск» цел! — с наслаждением вслушиваясь в свои слова, повторил Олег. — Цел!