Мир приключений 1975 г.

Я вскочил и, не обращая внимания на предостерегающие крики Ильи, побежал вверх по гигантской лестнице. Меня гнало какое-то дьявольское возбуждение. Позади я слышал выстрелы Ильи — он обстреливал кромку вершины, прикрывая мою безумную атаку.

“Труби атаку, эскадрон!” — почему-то орал я во всю глотку и быстро подвигался к вершине, не ощущая ни страха, ни усталости. Вспомнил Кивающего Головой, который штурмовал эти же ступени триста лет назад. А его воины и “подмышечные” осыпали стрелами роковую кромку, не давая высунуться корякским воинам. Теперь Илья тоже был моим “подмышечным”.

Вмиг я очутился на вершине. Рыжий шпарил к вертолету по ровной мелкокаменистой поверхности, словно преодолевая стометровку на стадионе. Раненая нога мешала ему бежать, и он продвигался довольно медленно.

Вертолет стоял неподалеку от груды ящиков, накрытых брезентом. Тут же валялись какие-то железные бочки. Вертолет словно подпрыгивал от возбуждения на своих полозьях, ожидая Рыжего.

На бегу я перезарядил винчестер и открыл бешеный огонь. Пули то и дело взметывали столбики пыли у ног Рыжего. Но беглец не отвечал на мои выстрелы: из последних сил рвался к спасительному вертолету.

Я переборщил — взял крупную мушку, и пули, видимо, угодили в фюзеляж. Там прибавили газ, вертолет стал медленно подниматься. В ярости Рыжий обернулся и выстрелил.

Цап-царап!

Огненный бич хлестнул по руке. Я упал на теплую землю.

Хлесткий ветер от крутящихся лопастей поднимающегося вертолета привел в сознание. Я увидел открытую дверь в фюзеляже, веревочную лестницу, свисающую вниз, и… Рыжего, вцепившегося, как кошка, в скрученные веревки. Какие-то люди в синих комбинезонах подтягивали веревочную лестницу к себе.

Рыжий рискнул прыгнуть на лестницу потому, что некуда ему было податься, вдобавок он думал, что подстрелил меня. Превозмогая острую боль, я поднял винчестер, на секунду словил Рыжего на мушку и нажал курок. Грянул выстрел.

“Получай, мистер!”

Все совершилось, как в ковбойском кинофильме. Рыжий выпустил веревочную лестницу и, вместо того чтобы лететь кверху, кувырком полетел вниз. Я увидел бандитские рожи наверху, искаженные злобой. Бросив лестницу, они схватились за винтовки.

Я еще раз спустил курок, но выстрела не последовало — Рыжий получил мою последнюю пулю…

“Все, конец!”

Я лежал перед ними, точно на тарелке, беззащитный, как младенец: Неутешительные мысли проносились в сознании…

И тут, заглушая рев мотора, бухнул громобой Ильи. Трещины побежали по стеклу прозрачной летной кабины вертолета. Сквозь желтоватое стекло, словно во сне, я увидел оседающее на кресло, обмякшее тело второго пилота.

Вертолет тряхнуло, накренившись, он косо понесся к краю пропасти. Промелькнула вздыбленная дверь, скрюченные фигуры в синих комбинезонах, барахтающиеся в полутьме фюзеляжа…

Илья сделал свой королевский выстрел!

Почти у самого склона сопки вертолет выровнялся и, косо прочертив воздух, стремглав понесся на восток, наполняя долину адским грохотом…

Вот и все! — закончил Костя свой необычайный рассказ, поправляя окровавленную повязку.

— Давай перевяжем… — предложил я ему.

— Плевать! В стойбище перевяжемся, я тебе в аптечку йод положил.

— А патроны? — спросил Тынетэгин.

— Очень боялись, — ответил Костя, — что гады спохватятся и вернутся со своим вертолетом. Побежали к брезенту. А там полно цинковых ящиков, набитых винчестерными патронами. Да еще несколько длинных деревянных ящиков. Прикладами сбили крышки, а там винчестеры в промасленной бумаге. И на каждом стволе клеймо — представляешь! — этого гада. Новехонькие!

А рядом три бочки с горючим лежат — видно, не успели весь бензин выгрузить: испугались выстрелов. Недолго думая подкатили бочки, сбили прикладами гайки, облили бензином весь груз да еще в гущу ящиков запихали одну бочку с бензином, из третьей пролили целую дорожку к ступеням Кивающего Головой и подожгли.

Ну и полыхнуло! Едва ноги унесли. Патроны рвутся, тарахтят, как тысячи дьяволов, такая стрельба — ужас! Пули свистят во всех направлениях… А потом бочка с бензином как ахнет! Скалы посыпались. Копоть всю вершину заволокла. Бриопоген [19], земля кругом горят, едва потушили куртками!

— А Рыжий?

— Там, наверху… Последняя моя пуля сердце ему прошила. Обгорел, как головешка.

Костя замолк. Молчаливо сидели и мы, покуривая трубки.

— Хорошо воевали, — удовлетворенно погладил свой длинноствольный громобой Илья, — сильно чужую железную птицу пугали…

ДИКОЕ СЕРДЦЕ

— Скорее в стойбище надо бежать, — спохватился Гемелькот, — полковник беспокоится: наши выстрелы слышал.

Действительно, приветствуя друг друга, мы дали залп неподалеку от лагеря.

Приближаясь к стойбищу, еще издали увидели большую островерхую палатку военного образца, поставленную рядом с ярангой бабушки Вааль. У палатки виднелись фигурки. Там блеснули стекла бинокля — видно, наш отряд заметили. Но странно — стойбище словно вымерло, ни один человек не вышел из яранг.

— Не пойму, что у них стряслось, — удивился Костя.

Вдруг люди у палатки зашевелились и побежали к нам навстречу.

Это были спутники полковника.