Мир приключений 1986 г.

Рудольф Пешек также исключает двойные и кратные звезды из списков претендентов на возникновение жизни: «Планета, чтобы на ней возник благодатный «бульон» для зарождения жизни, должна иметь орбиту, близкую к круговой; не слишком жаться к звезде и не быть от нее чересчур далеко». Непригодными для жизни считал все двойные и кратные звезды и известный советский астроном В.Г.Фесенков. «Планетные орбиты вокруг двойных и кратных звезд неизбежно отличаются чрезвычайной сложностью, — писал он. — Таким образом, только одиночные звезды могут иметь около себя населенные планеты». Сам Фесенков считал, что из десяти звезд восемь — двойные и кратные. Так же думал известный американский астроном Джерард Койпер.

Таким образом, вероятность возникновения жизни, по Фесенкову, резко снижалась.

«Но исключение всех двойных и кратных систем из общей схемы жизни совершенно произвольно, — возражал ему В.Фирсов. — Сложные орбиты, особенно в форме восьмерки, конечно, возможны в двойных системах с умеренным расстоянием между звездами. В этом случае будут создаваться неблагоприятные колебания температуры поверхности планет. В кратных системах возможны и еще более запутанные орбиты. Но возможны не то же самое, что должны, и простые орбиты гораздо более вероятны».

Ничего не понимаю. Книга В.Фирсова вышла в Лондоне в 1963 году, в 1966–м переведена на русский язык, а в 1968 году Ф.Честнов в книге «Одиноки ли мы во Вселенной», ссылаясь на новые расчеты, доказывает прямо противоположное: именно орбита планеты в форме восьмерки вокруг двойных звезд способствует возникновению на ней жизни. «Сначала планета движется вокруг одного светила, затем вокруг другого, и орбита оказывается замкнутой, — пишет он. — Поток тепла, получаемый планетой, будет меняться в сравнительно небольших пределах».

Член–корреспондент АН СССР Н.С.Кардашев тоже не согласен с В.Г.Фесенковым. Он считает, что «возникновение и развитие жизни на планетах около кратных звездных систем также возможно».

Всю эту круговерть мнений и доводов, в которой нелегко разобраться, я привел умышленно, чтобы подвести вас к выводу самостоятельному, ненавязанному.

Итак, каковы сегодняшние наши представления о возможности внеземной жизни? Постараемся сформулировать их с искренним беспристрастием. В Солнечной системе, кроме Земли, нет мира, населенного разумными существами. Будущее обнаружение примитивных форм жизни не исключается полностью, но вероятность его, очевидно, невелика. В пределах нашей Галактики и в иных галактиках должны в принципе существовать разумные существа. Однако вероятность появления этих существ, равно как и вероятность возникновения планет около иных солнц, способных эти существа породить, нам неизвестны. Семья братьев по разуму существует, но мы не знаем, сколько братьев в этой семье и где они живут. Таков итог. Печальный итог. Печальный, поскольку знания наши в безмерности Вселенной есть величина невидимая. Кроме того, существует еще одно труднопреодолимое препятствие: мы собираемся искать жизнь, не зная, что мы собираемся искать, ибо мы не знаем, что такое жизнь.

КАК СДЕЛАТЬ ЖИВОЕ ИЗ НЕЖИВОГО?

Да, сегодня мы не можем дать ответ и на центральный, наиважнейший вопрос проблемы CETI [7]: является ли жизнь непременным условием эволюции Вселенной или это нечто случайное, из ряда вон выходящее, правило ли это или исключение из правил?

Совсем недавно, еще в начале нашего века, очень грамотный и рассудительный немец доктор Вильгельм Мейер, поставив этот вопрос в своем фундаментальном труде «Мироздание», придумал оригинальный ответ. Если жизнь обязательное свойство существования материи, «тогда, — пишет он, — в наше представление надо ввести, кроме мертвых, еще живые атомы; из мертвых могут создаться только мировые (то есть небесные. — Я.Г.) тела… из живых атомов — организованные существа, способные чувствовать и мыслить. В таком случае нет возникновения жизни; жизнь вечно была и будет, пока есть материя…»

Да, все было бы расчудесно, если бы эти «живые атомы» существовали в действительности. Но где их искать? В доступной нам части Вселенной 1000 000 000 000 000 000 000 звезд, и, куда бы мы ни направили свои спектрометры, отовсюду ответ один: атомы — кирпичики мироздания — едины во всей Вселенной, никаких иных элементов, кроме тех, что живут в многоэтажном доме таблицы Менделеева, нигде не обнаружено. Нет, доктор Мейер, в том–то вся загвоздка, что жизнь как–то возникает из «мертвых», по вашему определению, атомов.

Академик АН Эстонской ССР Густав Иоганнович Наан высказывается по этому поводу весьма категорично. «Коротко можно сказать так: если в вашем распоряжении есть атомы 24 химических элементов, существенно необходимых для «построения» жизни, и вы располагаете временем, скажем, 4,6 миллиарда лет, прошедшими с момента возникновения нашей планеты, а также соответствующими условиями, то рано или поздно вы получите некое разумное существо».

Думаю, что Наан прав: получим! Но весь вопрос сейчас для нас в том, как получим.