Мир приключений, 1987 (№30)

— Работал, работал, Захар Петрович. Пытался по-всякому. И сколько натерпелся — одному богу известно! Хватит! Увольнение законное. Профсоюз одобрил. Коллектив поддержал. Честное слово, дышать легче стало… У меня принцип: лучше меньше, да лучше.

— Но ведь шоферов не хватает!

— Это точно, — вздохнул Ершов.

— А как же план? Надоело небось, когда склоняют…

— И это верно, — еще тяжелее вздохнул директор. — Тут, понимаете, заколдованный круг… Не выполняем план — не дают жилья, не дают новые машины. Нет жилья — как я сохраню кадры? Да и на наших драндулетах в передовые не выскочишь. Простаивает четверть парка… Вот и не задерживаются у меня люди… Читали, наверное, сказку о Золушке? Так вот я и есть Золушка. Другим пряники, а мне… — Ершов в отчаянии махнул рукой.

В профсоюзном комитете базы я убедился, что жалоба в прокуратуру не обоснованна. Решение администрации об увольнении прогульщиков законно и с профкомом согласовано.

И все же было интересно, почему на предприятии такая неблагополучная обстановка.

Мы разговорились с секретарем парторганизации Бабкиным.

— Причин много, — сказал он. — Но самая главная, считаю, Ершов — не директор. Был хорошим инженером, свой участок знал на все сто! А руководитель из него не получился.

— Мягкотелый?

— Да нет, пожалуй! Может терпеть, терпеть, а потом сорвется — только щепки летят во все стороны. Коллектив это чувствует. Нет ровного, твердого отношения, нет стабильности. Какая же тут дисциплина? И еще. Не умеет отстаивать наши интересы перед вышестоящими организациями… Работать любит. Сам вкалывает по десять — двенадцать часов и других заставляет, а порядка все нет. Ведь надо работу по-умному организовать…

— Неужели Ершов не понимает, что не справляется? — удивился я.

— Как не понимать? Даже попросил, чтобы обратно в инженеры перевели. Не отпускают. Для меня загадка — почему? Ругают то и дело, разные проверки… Вот и прокуратура нами заинтересовалась. Ваш товарищ наведывается чуть ли не каждый день… Это тоже нервирует коллектив…

“Наш товарищ”, следователь Фадеев, действительно основательно занялся автобазой Ершова.

— Обстановка на предприятии весьма способствует нарушениям, — сказал мне Владимир Гордеевич. — Вы бы видели, в каком состоянии путевые листы! Черт ногу сломит. Еле-еле разобрались сообща с Орловым.

— Ну и каков улов? — поинтересовался я.

— Да вроде бы явных злоупотреблений нет…

— А скрытых?

— Тоже…

— С клиентами автобазы беседовали?

— Конечно, — кивнул следователь. — Говорят, Ершов старается не нарушать договорные обязательства.

— Как это — старается?

— Если и подводил когда, то по объективным причинам. Машины выходят из строя, не хватает водителей.

— А как насчет приписок?

— Все чин чином. Сколько наработали, столько и получают.

— Может, не хотят ссориться с Ершовым?

— Не похоже, Захар Петрович…

— С шоферами говорили? Что они думают?

— Без толку, — махнул рукой следователь. — Народ какой-то безразличный. Жалуются на низкие заработки, квартиры, мол, не светят. Многие хотят уйти, если подвернется хорошее место. Завидуют тем, кто у Лукина…

Семен Вахрамеевич Лукин был директором автохозяйства номер три. Его предприятие уже много лет прочно удерживает первое место по области. Грузный, с гладким бритым черепом и пышными казацкими усами, Семен Вахрамеевич неизменно сиживал в президиумах совещаний. Он напоминал мне одного из персонажей репинской картины “Запорожцы пишут письмо турецкому султану”. Только чуба-оселедца ему не хватает…

Поговаривали, что Лукин собирается на пенсию.

— Насколько я понял, ничего конкретного у Ершова вы так и не обнаружили, — подытожил я.

— Во всяком случае, по документам. Но, знаете, интуиция… Думается, нарушители с его предприятия.

— Интуиция для следователя — дело, конечно, не последнее, — заметил я. — Однако ваш хлеб, как известно, — факты. От вашего рассказа у меня осталось какое-то двойственное впечатление… С одной стороны, вы поработали у Ершова серьезно, а с другой, сплошные “может быть”, “вероятно”, “думается”… Расплывчато, Владимир Гордеевич. Не обижайтесь за откровенность…

— Какая может быть обида? — вздохнул Фадеев. — Хвастаться пока действительно нечем. Я и сам чувствую — рыхло пока все. Не вытанцовывается…

— А как у Лукина?

— Любо-дорого посмотреть. Кажется, Станиславский говорил, что театр начинается с вешалки? Так и у Семена Вахрамеевича… Заходишь через проходную — сразу стенды, плакаты, на территории ни соринки… Это уже стиль. Во всем. Что дисциплина, что показатели. Работники довольны: зарплата хорошая, премии ежеквартально. Там у них гремит Герман Воронцов. Работает по методу бригадного подряда. Авторитет не только у нас в городе, но и в области. Попасть к Воронцову в бригаду — что в престижный институт! Нужны высшие баллы по всем статьям… Да вы, наверное, читали о нем в “Знамени Зорянска”?

— Как же, — кивнул я, — маяк…

Я даже вспомнил лицо Воронцова: его большой портрет, написанный художником, висел на аллее трудовой славы в городском парке…

По словам Фадеева, проверка в автохозяйстве номер три тоже не дала никаких материалов для следствия.