Мир Реки: Темные замыслы

— В высшей степени неэтично, — отозвался я. — А еще именуют себя этиками! Чистейшей воды нахальство!

Это его остановило, и он сказал:

— А это потому, что они считают неэтичным разрешать жить вечно таким жалким и никудышным созданиям, как вы!

— Надо признаться, их мнение о нас не слишком-то лестно, — заметил я.

— Как и мое, — ответил незнакомец. — Но высоко ли, низко ли представление о человечестве, основанное на мнении en masse

[156], оно не имеет ничего общего с этическим аспектом проблемы, о которой идет речь.

— Но как можно любить то, что презираешь? — спросил я.

— Это нелегко, — ответил он, — но ведь все, что истинно этично, дается с большим трудом. Однако пока все разговоры с тобой — зряшная трата моего дорогого времени.

Тут откуда-то возник довольно яркий голубоватый свет, и я увидел, как он выпростал руку из-под плаща. На ее запястье было укреплено некое приспособление по размерам чуть больше карманных часов. Оно-то и испускало голубоватое сияние. Я не сумел разобрать, что там было на циферблате, но заметил, что приборчик к тому же еще что-то говорит — тихо, ну как приглушенное радио.

Слов я не разбирал, но мне показалось, что это какой-то иностранный язык, которого я никогда не слыхивал. А голубой свет зато показал мне шар, что был надет на голову незнакомца — черный и блестящий. Рука была крупная, ладонь широкая, но с длинными тонкими пальцами.

— Мое время истекает, — сказал незнакомец и спрятал руку под плащ. В хижине сразу стало темно, если не считать вспышек молний, время от времени озарявших стены. — Я не могу сейчас сказать, почему избрал именно тебя, — продолжал он, — но твоя аура показывает, что ты являешься хорошим кандидатом для этой работы.

(Что такое аура? — подумал я. Мне приходилось видеть объяснение этого термина в словаре, но я интуитивно чувствовал, что мы с ним вкладываем в это слово разное понимание. И что это за работа?)

Неожиданно, будто он прочел мои мысли, его рука снова выскользнула из-под плаща. Голубое свечение было теперь столь ярким, что я с трудом видел контуры фигуры незнакомца. Зато я хорошо видел обе его руки и то, как они приподнимают тот черный шар, который закрывает его голову. Я подумал, что, может быть, теперь мне удастся разглядеть хотя бы общий абрис его лица или какую-нибудь черту последнего, если я изо всех сил скошу глаза. Но все, что я увидел, была черная сфера, возникшая над его головой. Это был не тот черный круглый стеклянный предмет — его он продолжал держать в руках, как бы сдвинув в сторону. Та же штука, которая была у него над головой, вращалась, выбрасывая снопы разноцветных искр, и светилась так ярко, что кроме нее я уж ничего другого различить не смог. Иногда из нее вылезали какие-то отростки вроде щупальцев, но они тут же втягивались обратно в эту вращающуюся штуковину.

Не побоюсь признаться, что перепугался я до полусмерти. Нет, пожалуй, не то что испугался, а ощутил благоговейный ужас. Ну, все равно как ангела увидел лицом к лицу; а в том, чтобы ангела испугаться, стыда ведь нет.

— Люцифер тоже был ангелом, — напомнил Фрайгейт.

— Ага, знаю. Читывал Библию. И Шекспира тоже. Может, грамматических школ мы не кончали, а уж самообразования хлебнули до ушей.

— А я и не думал намекать на твое невежество. Мартин хмыкнул и сказал:

— Уж не хотите ли вы оба сказать, что верите в ангелов?

— Я-то нет, — ответил Том, — но онуж точно смотрелся ангелом. Не думаю, чтоб эта аура у него была видна постоянно. Я полагаю, что он показал мне ее с помощью той самой штуковины, что у него была прикреплена к запястью. Кстати, она тут же исчезла, а вместе с ней пропало и голубое свечение. Все произошло слишком быстро, чтоб я мог различить лицо незнакомца. Еще одна молния высветила его силуэт, и я увидел, что черный стеклянный шар снова скрывает его голову.

Вот теперь я точно знал, что он подразумевает под словом «аура». Я понял это, ибо он сказал, что и у меня есть аура. И она тоже невидима.

— Не хватает только, чтоб ты тоже вообразил себя ангелом, — хмыкнул Мартин.

— Ты можешь и ты должен мне помочь, — сказал незнакомец. — Я хочу, чтоб ты отправился вверх по Реке, к Башне. Но сначала тебе придется рассказать этому Джеку Лондону о том, что произошло сегодня ночью. Ты должен убедить его, что все сказанное тобой — истина. И заставить отправиться в поход вместе с тобой.

Но ни при каких обстоятельствах ты не должен рассказывать никому другому, что я встречался с тобой. Ни единой душе! Нас — этиков — очень мало, и мы покидаем Башню только в случае крайней необходимости. Мои противники имеют среди вас свою агентуру. Агентов не очень много, если сравнивать с вашей численностью, но они прекрасно маскируются под воскрешенных и давно ищут меня.

Когда-нибудь они, безусловно, придут к выводу, что я вербую себе помощников среди обитателей мира Реки. И начнут вынюхивать таких. Если тебя обнаружат, то заберут в Башню, «развернут» твою память, прочтут ее и исключат из нее те места, которые важны для меня. А потом опять вернут тебя в долину.