Мир розовых пони

– Колдует она, – снова добрые люди, – на 10 копеек. Удачу себе забирает и богатство.

Рассмешили, так рассмешили – сказки для младших научных сотрудников. Я забыла о "чудесах".

Последнее. Спим с Ольгой где-то под Таганрогом, шучу, в Карловых Варах. На разных кроватях естественно. М. и К. снова игру "делают" в Лондоне. Снова не могу уснуть – ужас охватил. Усилием воли загнала себя в сон – снится мужик, стоит надо мной и смотрит. Я понимаю, он плохой, даже очень плохой, но одет исключительно: твидовый пиджак, белая рубашка, шейный платок. Я его вижу, глаза (мои) закрыты. Он медленно наклоняется, резко отбрасывает край одеяла. Я не могу шевельнуть рукой от страха, знаю надо проснуться, надо проснуться! Нельзя дать ему до меня дотронуться. Он резко хватает меня за сердце – оно ему необходимо. Я вскочила и заорала на весь номер. Перебудила все Карловы и все Вары! Ольга тоже проснулась, принялась успокаивать. Машуня, это сон, ужас приснился. До сих пор считаю – настоящий кошмар. Вскоре М. стал странно себя вести, выживать Машу из всех домов, забирать по одной жемчужине, вдрызг рассорился с Колей Перовым (дружили 20 лет). Через год после моего «исхода из поместий», я узнала (от домработницы) – Ольга развелась с Николаем и вышла замуж… Внимание! За моего бывшего мужа.

– Маша, ты так неожиданно повесила трубку, – Оля звонит (сколько лет, сколько зим).

Перезвоните в понедельник, а лучше в четверг. Для вас неожиданно, Ольга, я трубку повесила, для меня очевидно.

Поэтому даже в четверг не звоните мне.

Глава 10. Как бросала пить

Как прекрасна жизнь, какие виды за окном трамвая номер 39. Москва. А названия остановок – Серпуховская Застава, Свято-Данилов монастырь, Даниловский Вал – песня под звук колёс. Всего этого раньше я не замечала. Я любила маяки, мечтала жить в полном одиночестве. Я приходила в себя, начинала понимать: жизнь с М. не моя – чужая. Дам совет, когда пойдёте замуж за заводы и пароходы, сразу просите маяк. Надо же где-то спасаться. А придётся, если вторым (можно дальше) браком не обойдётся. Но и маяк не спас. От потери компаса он не поможет. В те годы я гребла спокойно. Подумаю-подумаю о маяке, новую сумочку Шанель увижу и понеслось! Тумана в голову нагоняло шампанское. Я полюбила rose, особенно одну «модель» из винограда Пино-Нуар и Шардоне, нотка граната, трюфелей, черники, апельсиновой цедры и…  (раньше я любила поумничать). В общем, вся эта дрянь стоила восемь тысяч за бутылку. Сейчас мне этого хватит пять раз в магазин сходить. Начинала я с бокала (к спиртному я была равнодушна), но сделав глоток, быстро сообразила: розе и равнодушие – антагонисты.

– Маша, ты сегодня что делаешь? Мама на котлеты зовёт, из телятины.

Я не сразу сообразила.

– Приду. А это удобно?

– Мама зовёт, говорю. Я ей про тебя каждый день. Что там за девушка такая волшебная, что у моего сына и разговоров других нет?

– Ладно, приду, – Саша давно приглашает с семьей познакомиться.

Да, Франция. Я перешла на полбутылки. Прямо скучала, жить без напитка не могла. Тонкие, длинные бокалы с розовой шипучкой подносили (уже) на завтрак. Незаметно, крадучись тенью, розе вошло в мою грешную жизнь. Я стала отменять пробежки по утрам. Первой тревогу забила Ольга. Но счёт перешел на бутылку. Оля!.. Вспоминай о хорошем, Маша, о плохом забудь.

– Машунь, брось. Знаешь, я это зову лицо-луна. Ты же не хочешь, чтобы твой носик, губки поплыли? Это вкусно, не спорю, но девушкам столько пить не надо. Ты такая очаровашка, где только тебя М. нашел? В Москве такие не водятся! Меня вон аж из Екатеринбурга выписали.

Я Олю не слушала. Пьющие девушки уверены – непьющие дуры! Я вернулась в Москву одной поздней осенью. Дорога ужасная, какие-то встречные ветры, болтанки. Частный самолет? Хоть на фюзеляже напиши РУКИ ПРОЧЬ – ветру плевать. Три с половиной часа не полёт, а сплошные воздушные ямы. Дома М. сразу уснул, а я напилась. А когда пью, то не сплю. Знакомо состояние? Я пыталась читать. Ха! Сердце учащенно билось, выпила лекарство, не помогло. Чувствую – умираю. Все в доме спят. Сначала я била себя по щекам, пока силы были, а потом хлоп… Плюхнулась на серую тележку, боли не почувствовала, тележка покатилась, виляя серыми коридорами, вниз, вниз, вниз. Когда же конец? Страшно? Нет! Жутко. Громыхнулись о стену, больничная каталка уехала, я осталась качаться в воздухе. Справа маленькое окошко, Машуня заметила звёзды – такая чистота и ясность в том сказочном Небе за окном. Я оттолкнулась от стены и очутилась у окна. Улечу, подумала я. А оно пуленепробиваемое. Самое интересное, я была в полном сознании. Я думала – почему люди летят вверх по трубе и видят свет в конце тоннеля, а я катаюсь на тележках по серым подвалам? Зачем тогда окно? Я сильнее оттолкнулась от стены и ударила ногами, хотела туда, в Космос. Из окна хлынул свет. Звёзды превратились в операционный светильник.