Мир саги. Становление литературы

В римах, повествовательном жанре, который возник в Исландии, как обычно считается, в XIV в., обязателен так называемый «мансёнг»[78]

. Содержание мансёнга — это жалобы автора на страдание от любви к женщине. В мансёнге автор подчас высказывает также общие сентенции о муках любви, иллюстрируя их примерами из литературы. Жалобы на муки любви в римах это, конечно, трафарет, литературная условность, они отнюдь не обязательно имеют биографический смысл, так что лирическое «я» в них, в сущности, безлично. Вместе с тем очевидно, что мансёнг унаследован римами от скальдической поэзии, как и ряд других формальных элементов (кеннинги; сочетание в пределах одной строки рифмы, внутренней или внешней, и аллитерации; строгость узора, которые образуют эти элементы в строфе; многообразие размеров, получаемое путем варьирования этого узора).

В связи с тем, что в последнее время принято исследование древнеисландской литературы сводить к утверждению, что все в ней — отголосок того, что происходило в литературе континентальной Европы, упоминание о страданиях в любви к женщине в поэзии скальдов, особенно о любви к чужой жене, принято объяснять влиянием трубадуров. Такое объяснение есть, впрочем, уже у Карамзина, который говорит по поводу припева в «Забавных висах» Харальда Сурового: «Он [Харальд] следовал единственно обыкновению тогдашних нежных рыцарей, которые всегда жаловались на мнимую жестокость своих любовниц»[79]

. Современные исследователи, однако, обычно считаются с тем, что влияние поэзии трубадуров не было возможным до середины XII в. (эпохой расцвета поэзии трубадуров считается вторая половина XII в.), либо обнаруживают такое влияние только у скальдов, живших не ранее середины XII в. или побывавших в Провансе (как оркнейский ярл Рёгнвальд Кали, по этой причине много привлекавший к себе внимание исследователей)[80]

, либо сомневаются в подлинности стихов, приписываемых скальдам, жившим до середины XII в., если в этих стихах есть упоминание о страданиях от любви к женщине.

Дальше всего пошел в этом направлении исландский ученый Бьярни Эйнарссон, который в своей книге, посвященной сагам о скальдах, утверждает, что все висы, содержащие упоминание о страданиях от любви и приписываемые скальдам IX, X и XI вв., были в действительности сочинены гораздо позднее и что, в частности, стихи Кормака, которые приводятся в саге о нем (большая часть книги Бьярни посвящена этой саге и стихам Кормака), были сочинены не Кормаком, т. е. не в X в., а автором саги, т. е. в XIII в., причем прообразом и основным источником для автора саги послужил роман о Тристане и Изольде в той или иной его версии[81]

.

Автор этого остроумного (но крайне неубедительного) утверждения не замечает, по-видимому, что, если он прав, то «Сага о Кормаке» не «замечательное произведение искусства» (восторженная убежденность в том, что «Сага о Кормаке» не «история», а чисто художественное произведение, «роман», и заставляет его считать автора саги также и автором стихов в саге), а плохое подражание такому произведению (ведь в саге отсутствует то, чем велик роман о Тристане в его лучших версиях, — глубина в изображении чувств героя и героини!), сам же автор саги, не «поэтический гений», а плохой подражатель, и, главное, Кормак не «великий лирический поэт», не «трубадур севера», а всего лишь персонаж плохого романа; стихи, приписываемые ему, не лирика, аналогичная лирике трубадуров, а всего лишь элемент этого романа!