Мир саги. Становление литературы

Человек раскрывается в «сагах об исландцах» не в прямых характеристиках, а через его отношение к другим людям. Дело в том, что в сагах изображаются по существу не отдельные люди, а определенный вид отношений между людьми, а именно нарушение мира, распря, ее поводы, протекание и последствия. Если нет распри в тех или иных ее проявлениях, т. е. нет столкновений, убийств, сражений, тяжб и т. п., то нет и никакого рассказа в саге. Внутренний мир отдельного человека сам по себе никогда не изображается в сагах. Отдельный человек никогда не бывает в сагах наедине с самим собой, не произносит монологов, не анализирует своих переживаний, не рассказывает о них. Он раскрывается только в том, как складываются его отношения с другими людьми в распре. Обстоятельства распри описываются во всех подробностях, приводится дословно все, что было сказано людьми, рассказывается обо всем, что имело к ней отношение. Таким образом, и об отдельном человеке оказывается сообщенной масса фактов. Временами все сказанное им сообщается так подробно, как будто оно было записано на магнитофон, и создается впечатление, что изображается именно отдельный человек. Но это, конечно, иллюзия. На самом деле обилие фактов, сообщаемых в «сагах об исландцах» об отдельном человеке, участвующем в распре, — это результат того, что отсутствовал интерес к отдельной личности самой по себе. Человеческая личность была меньше выделена в представлении людей. В сущности, интерес к отдельному человеку впервые дает себя знать в «сагах о епископах», и он проявляется в неумеренных и преувеличенных похвалах моральным совершенствам героя, т. е. епископа. Таким образом, пробуждение интереса к отдельной личности вело к резкому снижению в объективности и правдивости ее изображения: когда отдельный человек стал объектом изображения, то его моральная оценка прежде всего выступила на первый план и заслонила объективные факты.

В «сагах об исландцах» упоминается в общей сложности свыше семи тысяч лиц, в отдельных сагах — сотни, а в больших сагах многие сотни. Так, в «Саге о Ньяле» упоминается свыше семисот лиц. Некоторые имена повторяются по многу раз в одной саге. Так, в «Саге о Ньяле» упоминаются 15 Торкелей, 12 Ториров, 7 Хельги, 10 Гримов, 14 Кетилей и т. д., причем часто о носителях этих имен не сообщается ничего, кроме их происхождения, прозвища пли места жительства. Современного читателя это обилие имен очень затрудняет. Он не привык помнить такое количество имен. В значительной мере это обилие имен объясняется, конечно, тем, что «саги об исландцах» — это синкретическая, а не художественная правда и что, следовательно, имена эти — не художественный прием, не форма, а содержание, как об этом рассказывается подробнее в следующей главе. Обилие имен в «сагах об исландцах» объясняется, конечно, также и неумением изобразить человеческую личность саму по себе, вне ее отношений с другими людьми, вне распри, о чем говорилось выше. Но есть еще одна причина обилия имен в «сагах об исландцах»: собственные имена были не тем, чем они представляются нам.