Мир современных медиа

Обращаясь к рассмотрению господствующих в обществе представлений о демократическом характере рыночных механизмов применительно к культурному производству, Бурдье показывал иллюзорность подобных взглядов, раскрывал их подлинное содержание. Вместо разнообразия предложений в сфере культуры, которое должна обеспечивать рыночная конкуренция, на практике происходит постоянная и все усиливающаяся стандартизация и унификация тиражируемого культурного продукта. Информационные олигополии, стремясь к сокращению издержек производства и увеличению прибыли, ставят на поток производство развлекательных программ, «мыльных опер» и сериалов, «глянцевых» журналов и т. д., а конкуренция вырождается в стремление ни в чем не уступать конкуренту, что ведет к тиражированию однотипного продукта. Борьба за расширение аудитории, за рейтинг программ и изданий ведет к коммерциализации культуры, когда распространитель начинает диктовать творцу, что именно следует создавать. Тем самым отрицается независимость художественного творчества – то, что на протяжении столетий было средоточием этого процесса. В выступлении на собрании Международного совета музея телевидения и радио 11 октября 1999 г. Бурдье говорил: «Мне хотелось бы доказать, что поиск немедленной максимальной прибыли вовсе не обязателен, когда речь идет о книгах, фильмах или картинах… Отождествлять стремление к максимальной прибыли с поиском максимально широкой аудитории – значит рисковать потерять уже имеющуюся публику, относительно узкую аудиторию тех, кто много читает, часто ходить в музеи, театры и кино, которых не могут заместить новые, случайные читатели и зрители… Инвестиции в производителей и продукцию высокого качества могут быть рентабельными – даже экономически – в среднесрочной перспективе (если, конечно, система образов будет продолжать эффективно работать)» [Bourdieu P. http://www.cplus.fr/mtr/bourdie-fr.html].

Продемонстрировав значительно большую, чем у других полей производства культурной продукции или поля политики, зависимость поля журналистики от внешних воздействий, Бурдье обращается к проблеме его структурного воздействия на другие поля.

Ныне логика культурного производства все больше подпадает под влияние логики функционирования телевидения и других СМИ с их тенденцией к получению быстрой прибыли, завоеванию новых рынков, обращению к максимально широкой зрительской и читательской аудитории. Причем этот процесс захватывает не только зрелищные области культуры, но и серьезную литературу, художественную критику и даже социально-гуманитарные науки. Так, социология и философия больше не представляют собой области, закрытые для журналистов. Последние все более втягиваются в гуманитарные исследования, предлагая свое видение тех или иных профессиональных проблем, вынося свои суждения по поводу отдельных ученых и их взглядов. Более того, журналисты, желающие создать себе имидж интеллектуалов, стремятся приглашать в передачи ученых, организовывать дискуссии и т. п. С другой стороны, многие интеллектуалы – исследователи, университетские преподаватели сами стремятся попасть на экран телевизора или на страницы газет, чтобы получить внешнюю, независимую от профессиональной среды поддержку своим идеям.

Появляются так называемые медиатические интеллектуалы,

чей специфический научный капитал сравнительно мал, однако в силу способности к «быстромыслию» именно они выступают в качестве постоянных участников различных «интеллектуальных» теле– радиопрограмм. «Для некоторых из наших философов (и писателей) «быть» – значит быть показанным по телевизору, т. е. в итоге быть замеченным журналистами или, как говорят, находиться на хорошем счету у журналистов (что невозможно без компромиссов и самокомпрометации)» [Бурдье, 2002, с. 17].

Интенсивное взаимодействие журналистов и интеллектуалов приводит к стиранию границ между этими группами. В результате происходит то, что Бурдье обозначил как медиатизацию социальной науки: журналисты и телеведущие, некомпетентные в научных нормах и принципах, получают возможность влиять на нее, решая, какие проблемы являются важными, а какие – нет, кто может быть экспертом, кто заслуживает определения «блестящий ученый», а кто – «ретроград».

Еще одним следствием медиатизации науки оказывается изменение самого определения интеллектуала, ученого. Место ученых – исследователей на экранах телевизоров все чаще занимают публицисты – люди, обладающие учеными степенями, но стремящиеся сделать карьеру не традиционно научными средствами, т. е. не на основе научных достижений, а с помощью новых возможностей, открываемых растущим влиянием масс-медиа на все сферы жизни, – на основе внешней поддержки, предоставляемой медиа и легитимации научного статуса со стороны последних.