Мир Стругацких. Полдень и Полночь

– Не сердись, Томас, – сказала она. – Семен, мой младший научный сотрудник, обожает четкость формулировок. Скажи я, что везу одного человека, он бы засыпал меня уточняющими вопросами.

Нильсон отмолчался. Светлана попыталась уловить его взгляд в зеркале. Ей почудилось, что в кабине появилось какое-то марево, отчего отражение получалось нечетким, колеблющимся.

– С тобой все в порядке, братец?! – встревожилась Светлана. – Томас! Ты меня слышишь?!

Вместо ответа раздался негромкий хлопок, и невесть откуда взявшийся в герметичной кабине горячий ветер рванул черные, без единого проблеска седины, волосы Светланы Постниковой.

№ 09 «Трезубец»

Водопад низвергался с немыслимой высоты. Разбиваясь о множество уступов, он достигал реки широким веером мельчайших брызг. Не удивительно, что над каньоном стояла вечная радуга: солнечная – днем и лунная – ночью. Точнее – трехлунная. Ради такого зрелища стоило проплыть на каноэ четыре километра, лавируя между отвесными извилистыми стенами, разукрашенными цветными напластованиями семимиллиардной каменной летописи. Тем более что экскурсовод в надвинутой на глаза поношенной ковбойской шляпе знал эту летопись назубок.

Исидор Тяжельников, неутомимо работая веслом, сыпал названиями геологических эпох, перечислял редкие ископаемые, не забывая упомянуть имена первооткрывателей. А экскурсанты, сидевшие тише воды, ниже травы, почтительно внимали его речам да разевали рты, когда Тяжельников небрежным хозяйским жестом указывал на завиток исполинской раковины, проглядывающий сквозь монолитную толщу.

Только один экскурсант оставался равнодушен к сказаниям геологического аэда. Рослый, длинноволосый мужчина с узким лицом североамериканского индейца, не вертел послушно головой, не ахал восхищенно, – потупив взор, сидел он на кормовой банке, опустив мосластую длань в красноватую воду, просеивая ее между пальцами.

– Обратите внимание на этот пласт, – вещал Тяжельников. – Характер его трансгрессии свидетельствует о катастрофическом происхождения данного залегания. Образовалось оно на верхней границе так называемой эпохи Маренго, любопытнейшего периода в геологической, и не только, истории Редута. Как вам должно быть известно, именно в эпоху Маренго появились предки бицефалов… – Он коротко хохотнул. – Прошу не путать со знаменитым Буцефалом… Бицефалы – вторая разумная форма жизни на Редуте. Просуществовала около миллиона лет, наибольшего расцвета достигла примерно за две тысячи лет до своего исчезновения… Впрочем, о бицефалах вам гораздо более квалифицированно расскажет профессор Бауэр, когда мы вернемся на базу… А теперь я прошу, друзья, обратить внимание на эту великолепную окаменелость…

Тяжельников вцепился могучими руками в каменный выступ и затормозил каноэ, несколько экскурсантов принялись ему помогать – течение реки в каньоне было не быстрым, но упорным. Индеец присоединился к помощникам. Экскурсовод поблагодарил и приступил к рассказу о причудливом образовании, напоминающем скелет колоссальной радиолярии.

На закате, когда погасла солнечная радуга в водопаде, каноэ причалило к пристани научной колонии. Зажглись желтые фонари вдоль набережной. Из кафе долетала музыка. Гуськом взбирались на небосвод луны. Экскурсанты цепочкой потянулись к белым домикам, ласточкиными гнездами примостившимся на широких уступах скалистого берега. Экскурсовод задержался на пристани, любуясь тройной лунной дорожкой на маслянистой глади реки.

– Улетели за тридевять парсек, – сказал кто-то у него за спиной, – а все так же любуемся самым банальнейшим зрелищем на свете. Ну, разве что с добавкой двух лишних лун.

Тяжельников обернулся, посмотрел исподлобья на нежданного собеседника. Индеец подошел и встал рядом.

– Возможно, – проговорил Тяжельников. – Но мне это зрелище не надоедает, вот уже…

– Семьдесят лет, – завершил за него Индеец.

– Я вижу, молодой человек, вы хорошо осведомлены о моей биографии… Да, я здешний старожил… Довелось, знаете ли, быть среди если не первооткрывателей, то уж точно – первоисследователей… Прилетел и остался. И не жалею. После Земли Редут – лучшая планета во Вселенной… Простите старику эту романтическую чепуху…

– И вы никогда не скучаете по Земле?

– Нет… я ее почти не знаю… Родился, учился, готовился к космическим экспедициям… С двенадцати лет не думал ни о чем другом… Смешно, но порой мне кажется, что я и родился-то не на Земле.

– Вы даже не подозреваете, Исидор Сергеевич, насколько близки к истине…

Тяжельников непонимающе уставился на странного длинноволосого молодого человека, потребовал:

– Рассказывайте, коли уж начали.

Индеец не торопясь изложил ему историю «подкидышей». За время его рассказа Тяжельников успел раскурить трубку, красноватое пламя озаряло его худое задумчивое лицо.

– Занятно, – отозвался он, когда Индеец закончил свое повествование. – Впрочем, здесь на Редуте можно и не такое услышать…

– Далеко не каждая занятная байка касается тайны личности, – парировал его собеседник. – Тем более не какой-то там абстрактной личности, а вашей, собственной, Исидор Сергеевич.