Мир тесен. Короткие истории из длинной жизни

Анна Каменкова играла жену моего героя Гарри в спектакле «Цветок смеющийся». Когда-то Гарри играл сам Михаил Козаков. В новой редакции спектакля свою роль он передал мне, да еще осчастливил радостью такого партнерства, как с Анечкой.

В реальной жизни я не поднимался выше председателя совета дружины, на сцене мне удалось побывать даже американским сенатором.

Я старомодный артист — люблю, когда в работе над образом мне помогают гримеры.

Разве без их помощи у меня получился бы такой колоритный Пуассон из «Принцессы цирка»?

Со спектакля «Времена не выбирают» началась история Московского театра мюзикла. С роли Мэтта Фрея началась моя история артиста музыкального театра…

В первой версии спектакля «Жизнь прекрасна» я спел только арию Тевье, а во второй уже дуэт с Голдой из знаменитого бродвейского мюзикла «Скрипач на крыше».

В моем репертуаре есть песни на идише, на латышском и английском языках. Запеть по-французски мне впервые пришлось в спектакле «Жизнь прекрасна», где я до сих пор изображаю Джо Дассена.

* * *

Этот портрет сделал Сева Галкин. Мы познакомились с ним в спортзале, когда он по заданию спортивного журнала снимал репортаж о моем увлечении бодибилдингом. Портрет, сделанный им, украшает и обложку этой книги.

Мамы на этом снимке уже нет. Ее не стало зимой 1992 года. Летом, перед отъездом в Израиль, папа, Маша и Элька сфотографировались вместе со мной. Папин взгляд так и оставался потухшим. Он пережил маму всего на три года. И за это время помог обустроиться на новом месте брату и его семье.

Моя семья — это наша семья. Жена, дети и внуки Самуэля.

Гриша Красавцев — один из «нечаянных» авторов этой книги. Мы были одноклассниками в Юрмале. Теперь я навещаю его в Петербурге, где часто бываю на съемках или гастролях.

Николас, наш старший внук, уже не застал своего прадеда. Уверен, мой отец гордился бы его успехами в футболе.

Я больше похож на маму, Элик на отца. С годами мы все больше становимся похожими друг на друга.

Смотреть себя по телевизору — не самое большое удовольствие. Это всегда работа. Работа над ошибками. Которые в прошедшем эфире уже не исправишь.

Когда-то свою «хрупкость» я прятал за цветастыми рубашками и пиджаками с подплечниками. Портрет в расстегнутой рубахе был сделан как раз на вручении мне премии «Мистер Фитнес» в 2000 году.

Высотка на Котельнической — мой дом, моя крепость.

Удивляться и удивлять — это два главных слова для артиста. Знаю наверняка, что удивляться я не разучился.

Принято считать, что некоторым артистам вредно думать или много знать. Но вы себе не представляете, какими дураками получаются у них мудрецы или философы.

Эта книга — не последняя. Я только учусь писать. Не знаю, стоит ли извиняться за то, что у меня пока не все получается?

* * *

Колымское лето. Папа и мама с Эликом, моим старшим братом. Прямо за бараком начиналась тайга.

Сейчас Самуэль — дедушка семи внуков. Когда они повисают на нем, он улыбается так же задорно, как на этой фотографии с мамой.

Мама и Маша — две сестры, две красавицы. Когда я вырос, то называл тетку Ильиничной.

Это мои первые средства передвижения. Коляска образца 1956 года — настоящее произведение искусства.

На Колыме я освоил трехколесный велосипед, а уже в Юрмале оседлал Элькин «Орленок». За руль автомобиля я так и не сел, если не считать обязательных уроков автодела в последних классах школы.

В детстве меня называли Фимой, хотя мое полное имя Нахим. Мальчик в подтяжках еще не знает, что на афишах он превратится в Ефима.

Но в школьном дневнике, уже в Латвии, по-прежнему как в метрике — Шифрин Нахим.

О кино я знал всё или почти всё. И, конечно, мечтал о том времени, когда и сам встану перед кинокамерами.

Эта беседка стояла в дюнах, в конце улицы Турайдас, которая вела к морю — от знаменитого концертного зала в Дзинтари.

Единственный снимок, где я вместе с родителями. За нами окна моей комнаты в юрмальском доме.

* * *

А это мой одноклассник — Григорий Смирин, который «увековечил» меня в юрмальских портретах. Вместе с ним мы основали школьный театр «Не рыдай!».

В Малом Ивановском переулке в Москве. Рожки за моей головой показывает тогда еще не знаменитый Павел Брюн.

Привычка выбирать предметы одежды в одной гамме сложилась у меня тогда, когда выбирать особенно было нечего. Мартыньш Пунанс, который подтвердил это своей фотографией тех лет, теперь известный оператор и кинодокументалист.

Реклама в моей жизни началась и закончилась в один день. В программе «Аншлаг» К. Новикова, М. Евдокимов и я однажды рекламировали модель телевизора.

Думаю, что радиоэфиры подспудно привели меня к очень важному делу в моей жизни — любимой работе над аудиоверсиями книг.

В конце 80-х М. Жванецкий пригласил меня и К. Новикову на свои стадионные концерты. Трудно поверить, но все дни стадион был заполнен битком. Даже странно, почему за кулисами мне пришло в голову изображать скорбную мину.

Вообще-то я редко поднимаю указательный палец. В моем характере совсем не прижилась назидательность, поэтому я чаще поднимаю большой, чтобы похвалить кого-то или, если находится повод, похвалиться.

* * *