Мир-Цирк [Авторский сборник]

Бансом кивнул:

— Теперь понимаю, о чем ты. Все происходило так постепенно, что я даже не задумывался… Но почему? Они же не перестали быть артистами и не стали хуже, чем на Момусе.

Алленби потер подбородок, потом откинулся на койку с бокалом в руке.

— И этот корабль, и Пироэль — странные площадки. И пироэлианцы — странные зрители, а теперь еще и соперники в виде «Арнхайма и Буна»… Доктор Ворр сегодня лечил жонглеру Рулиуму сломанный палец на ноге. Рулиум уронил булавы во время репетиции.

— Рулиум? — Бансом открыл рот. — Только не Рулиум!

— Теперь ты начинаешь понимать?

— Да. — Бансом покачал головой. — И да, и нет. Что такое на нас нашло? Нельзя ли это как-то наладить?

— Мы знали, что сильно рискуем, отправляясь на гастроли так скоро, но нужно было трогаться сразу, как только мы получили медяки. Если бы мы еще промедлили, спонсоры начали бы забирать средства. — Алленби пожал плечами. — Тут уж либо отправляться немедленно, либо не отправляться вовсе.

Бансом вспомнил чувства, нахлынувшие на него после наблюдений за приготовлениями «Арнхайма и Буна».

— Возможно, так было бы лучше — не отправляться вовсе.

— Это беспредметный разговор; мы уже здесь и останемся здесь, если не сможем собраться и отработать программу так, чтобы хотя бы покрыть расходы. — Алленби поставил локти на стол и сжал руки. — Я убежден, что эта труппа вполне может заставить толпу раскошелиться. Недостаток массовости и пышности мы более чем компенсируем мастерством и изощренностью. Я распорядился назначить парад-алле сегодня на шестой час пополудни — за целый час до выступления «Арнхайма и Буна».

— Так ведь даже шатер еще не установлен!

— И тем не менее. Уже сейчас каждая свободная пара рук и все рептилии, включая Горбунка, отправляются работать. Думаю, оборудование будет готово вовремя, но от этого мало толку, если на улицы Кукью выйдет унылая, неорганизованная толпа, а не цирк.

— Великий Алленби, ты просил меня о помощи. — Бансом поднял брови и пожал плечами. — Но что я могу сделать? Я всего лишь жрец — простой историк.

— До отправления с Момуса Шелем работал с предсказателями. У него был ответ.

— И какой?

Алленби пожал плечами:

— Я надеялся, что он рассказал тебе.

— Нет.

— Вы ничего не обсуждали?

Бансом пожал плечами:

— Мы практически не разговаривали с самого старта. Он был полностью погружен в работу над рукописью… — Жрец полез за пазуху и вытащил листок бумаги, который дал ему доктор Ворр.

— Что это?

— Доктор передал. Он сказал, что это письмо Шелема ко мне. — Бансом развернул листок, потом испустил вздох разочарования. — Ничего.

— Что там написано?

— Сорок семь: тридцать четыре. Читай сам.

— И это все? Что означают эти числа?

— Ты должен понять, Великий Алленби, Шелем был очень стар, и его разум… ну, вот очень хороший пример. Это явно порядковые номера книги и главы, но история, которую Шелем написал для жрецов Тарзака, начинается с книги сорок первой и заканчивается сорок шестой. Сорок седьмой книги не существует.

— Бансом, возможно, именно ее он и писал.

— Несомненно, но ни один жрец не может выступить с рассказом, не утвержденным остальными жрецами Тарзака. Возможно, в Иконе такое бывает, но…

— Какой период охватывает эта глава?

— Не знаю. Молодой Нуссет — ученик Шелема — должен бы знать. Он копировал рукопись.

Алленби нажал на кнопку пульта, вмонтированного в стол, и вызвал скрипториум. Нуссет отозвался.

— Нуссет, это Алленби.

— Да, великий Алленби?

— Какой период охватывает тридцать четвертая глава в новой книге Шелема?

— M-м, не уверен. Минутку.

Алленби, подняв брови, посмотрел на Бансома; тот только пожал плечами.

— Ученики уже не те, что прежде.

— Великий Алленби?

— Да, Нуссет?

— Вот она. Так, тридцать четвертая… хм-м-м. Эта глава рассказывает о войне. Похоже, закончена.

— Нуссет, принеси ее в кают-компанию. — Алленби увидел, что Бансом хмурится. — В чем дело?

Жрец покачал головой:

— Чтобы Шелем собирался читать это труппе корабля? Самый страшный период в истории Момуса? Если труппа в таком настроении, если люди настолько неуверены в себе, как ты описываешь, Великий Алленби, эта глава может оказаться последним ударом.

— Возможно.

— Возможно? Я кое-что понимаю в жреческом деле.

Алленби кивнул:

— Не обижайся, пожалуйста, Бансом, но то, что Шелем был старшим жрецом «Барабу», приводит меня к мысли, что и он тоже кое-что понимал в своем деле.

Бансом покраснел.

— Конечно. — Они несколько минут ждали в тишине, не сводя глаз с двери кают-компании.

Когда вошел Нуссет с пачкой бумаг, Алленби взял их, подал ученику несколько медяков, и, не успел тот выйти из комнаты, как Алленби уже погрузился в чтение. Он был неподвижен, жили только голубые глаза. Дочитав страницу, он подкладывал ее в конец пачки. Наблюдая, как Алленби то посмеивается, то хмурится, то смаргивает слезы, как кивает, берясь за следующую страницу, Бансом снова вспомнил о довинитском миссионере.

«Я еще не слишком стар, — думал он. — Я еще мог бы пойти в ученики к каменщику. А еще работа жреца очень похожа на работу интермедиста… да и рассказчика. Если я когда-нибудь вернусь на Момус».