Мир, в котором есть мы

- Или детство! - поддержала идею белоруска. - Рос, ты помнишь, как мы катались на санках? А как все вместе нарезали клеенок и бежали играть на склоне возле озера? Мы еще хотели на коньках кататься, но СССР запретил даже близко подходить ко льду.

- Ой, он постоянно портил веселье. Туда нельзя, это запрещено. - Заворчала брюнетка. - Поэтому он и остался до конца своих дней один. В последние годы жизни он слишком контролировал нас. Словно думал, что мы его собачки. Ага, как же!

- Будет тебе, сестра. Союз был просто ворчливым стариком. Тем более все в прошлом, и командовать никто не будет. Он же мертв, а о покойниках говорят хорошо или ничего.

- Хорошо, что мы избавились от его вещей. А то он так хотел, чтобы у нас осталась хотя бы его фотография. - Усмехнулась Армения. - Еще чего... Не хочу даже малейшего напоминания о нем. Старый дурак.

Россиянка готова была взорваться от подобных слов ее якобы сестер. Лицо залила краска, руки сжаты в кулаки, а зрачки опасно сузились. Ничего не меняется даже в этом мире. Почему его так ненавидят даже собственные дети?! Союз всегда заботился о них, что в ее мире, что здесь. Да, размытые воспоминания складывали картинку родителя, который боялся за своих детей, переживал об их здоровье, желал поступить как лучше. И никто не оценил его старания, даже сама русская.

- А вы не думали, что он боялся как бы мы не потопились в этом озере или не сломали наши шеи? - прошипела россиянка. - Мы были детьми, глупыми и наивными. Если бы кто-то провалился под лёд, мы бы не успели ни спасти одного из нас, ни дозваться до отца. Думаете только о том, как вам плохо и как вас ущемляют, а об отце никто не подумал.

- Ты назвала его отцом? - удивилась Беларусь. - Но... Ты же сама его люто ненавидела.

- Не верю.

- Но это так. - Поддержала сестру армянка. - Ты одна из первых разорвала с ним все связи.

- Нет, нет, нет. Этого не могло быть. - Отрицала все Россия. - Вы врете. Наговариваете. Я не могла ненавидеть отца.

- Но это так... - тихо произнесла Армения, но тут же замолчала, вспоминая условия посещения. - Ох... Но, может и нет. Это было давно... Я точно не помню.

Однако ее успокаивающие слова не приносили облегчения русоволосой. Обхватив руками голову, она старалась принять всю сказанную информацию, но чувство любви к ее родителю не позволяло здраво мыслить. Такого просто не могло быть! СССР был прекрасным человеком, она не могла его ненавидеть. Но как болезненно впивались в ее голову новые воспоминания. Казалось мозги сейчас взорвутся от невыносимой боли, а картинки прошлого мелькали перед ее глазами одна за другой. Девочки были правы, эта Россия действительно оставила старика одного в холодном доме, пока тот не испустил свой последний вздох. Она до последнего игнорировала просьбы навестить его, и появилась лишь тогда, когда вокруг веяло печалью и трауром, а гроб был закопан глубоко под землей. Чувство сожаления - единственное, что осталось после его смерти. Все же эта русская жалела о тех днях, когда не увидела Союза из-за своей глупости. Старик умер несчастным, а она поздно осознала насколько он был ей дорог. Не зря говорят, осознать ценность человека можно лишь после его смерти. Какая же эта россиянка идиотка...

- Рос? Ты как? - Обеспокоенно схватила белоруска сестру за плечо. - У тебя нездоровый цвет лица.

- Я виновата... Мне не стоило говорить столько о СССР. - Чуть не плакала Армения, вскочив со стула. - Я... Я сейчас позову врача.

- Хватит устраивать тут панику. - Раздраженно ответила русоволосая, ощущая, как боль постепенно отступает.

Но, к сожалению, в ее сердце зародилось нечто печальное и прожорливое. Это чувство все сильнее накрывало ее, не позволяло успокоиться, подталкивая девушку к слезам. Странно, а в ее мире она не могла и каплю выдавить даже в самый печальный и трагичный момент. Здесь она... Чужая. Словно не на своем месте. И от осознания этого становилось лишь хуже.

- Мы просто беспокоимся за тебя... Может, все же позвать врача? - коснулась ее руки Беларусь.

- Не надо никого звать. Прекращайте общаться со мной, словно мне пять лет. - Рыкнула та, отстранившись от сестры. - Уйдите. Я хочу побыть одна.

- Ты уверена? - посмотрела на старшую армянка, однако взгляд васильковых глаз заставил ее попятиться к выходу.

- Да, черт возьми. - Вспылила Россия. - Мне надо отдохнуть. Никого не зовите. Возвращайтесь домой. Я устала от всех этих бесед.

***

От приторности весеннего города уже подташнивало, а огромные грязные лужи и кучки снега с мусором стали для нее чем-то желанным. Москва совершенно не похожа на ту, в которой русская прожила несколько десятков лет. Все переливается всеми цветами радуги, улицы чистые и аккуратные, ни намека на трещину или яму на асфальте, нет ни одного бездомного, казалось, даже голуби ходят в уличные биотуалеты. Настоящая утопия, рай для жителей города. Но вся эта красота лишь нагоняла тоску на россиянку. Ее дом, люди и улицы были совершенно другими. Более живыми, более грубыми, более деловыми, не похожими на мир куклы Барби.