Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности

Обернувшись, он увидел, как бобина с пленкой краем хлестала о корпус проектора. Постоянно прокручиваясь, она билась, издавая хруст.

— Черт, — подскочив на ноги, мужчина принялся устранять неполадку. — Так значит, это было лишь сном. Фу! А что тогда на пленке?

[1] Генрих Луитпольд Гиммлер — один из главных деятелей нацистской Германии, нацистской партии и рейхсфюрер СС (1929–1945). В 1935 году основал исследовательское общество „Аненербе“.

Глава 13

Дорога в путь с собой меня ведет,

Открыть все тайны, жизни суть.

Желание идти, меня с собой несет,

По небу к звездам в дальний путь.

Изгоем стать для испытанья доли,

Уйти на век, накинув звездный плед.

Из мира, который сам себя, от боли,

Загубит в череде ближайших лет.

отрывок из текста песни

„Через тысячи лет…“

композитор и поэтесса

Анжела Рун

2017 год н. э.

Глава 13. Отец (часть 1)

Внезапно на ткани забегали черные размытые пятна. Доктор подкрутил тут же фокус. И они превратились в черточки, появились цифры. Отсчет был небольшим. 3, 2, 1 — и на экране появился силуэт какого-то человека.

По его белому одеянию Владислав сразу понял, что это был санитар больницы. Он тут же вспомнил надпись на бобине о психиатрической лечебнице. И еще подкрутил фокус.

На полотне появилась половина лица, остальную часть экрана закрывал его белый халат. С напряженным взглядом персонаж фильма смотрел в камеру. Потом он почесал затылок и, не отрываясь от камеры, вновь уставился в центр кадра. Человек опустил свой взгляд вниз, продолжая проверять камеру, осматривая ножки штатива. Камера внезапно наклонилось, а потом вновь стала на прежнее место. Улыбнувшись с неуверенностью, он начал отходить назад. В кадре отчетливо появились его крупные и широкие плечи.

— Санитар психбольницы, — сказал про себя Владислав. — А почему звука нет? — прокручивая ручку усилителя. — Запись вроде должна быть со звуком. Черт!

Санитар еще раз бросил взгляд вниз, рассматривая штатив, а потом приподнял взгляд на камеру. Развернувшись, он направился к столу с каким-то прибором. Рядом стоял микрофон. Поочередно подергав каждый провод, идущий от него к камере, мужчина нажал на что-то.

Из динамиков раздалось слабое шипение. Лесневский прибавил еще громкости и услышал шоркающий звук материала халата санитара.

— Да! — выдохнул он, говоря на французском языке. — Наверно, включил, — он вновь что-то клацнул.

— Ага! — воскликнул Владислав. — Звук работает! — вновь тем же радостным голосом, подкручивая ручку громкости.

И звук стал чистым, без шипения.

— Я молодец! — улыбался Лесневский.

— Штатив закрепил? — из-за кадра донесся голос на французском языке.

— Да, да, — улыбнулся санитар. — Я включил запись! — он так же отвечал на французском.

— Франц! Ты закончил? — вновь донесся голос.

— Да, да. Обен! — бросив все, он направился к выходу. — Уходим! А пленки хватит? — остановившись у двери, спросил Франц.

— Да, пусть пишется. Доктор так и сказал, — появился второй, направляясь к первому.

— Точно?

— Они сказали сделать запись на эту пленку! И не мучай меня вопросами, ответами на которые я не располагаю.

— Обен, так пленка же не вечная. У нее лимит.

— Доктор не разбирается в таких камерах и не хочет разбираться. Он сказал включить и уйти. И, между прочим, мы уже пишемся на эту пленку.

— Ой, тогда уходим.

Лесневский продолжал смотреть. Язык ему был ясен, он ведь знал его. И с каждым новым сказанным словом, Владиславович понимал, он его не забыл.

В комнату зашел другой человек. Мужчина средних лет, одетый в белый халат повернул голову в сторону камеры. Сморщив лоб и прищурив глаза, он во что-то всматривался.

— Ага, — выдохнул он.

На носу у человека были небольшие, но изящные очки. Он держал в одной руке папки с бумагами, а в другой — стеклянный графин с водой.

Изображение внезапно стало нечетким, и Владислав подкрутил линзу.

— Все сделали? — обратился врач в сторону открытой двери.

— Да! — донесся ответ от одного из санитаров. — Запись уже идет.

— Тогда ведите его.

— Хорошо! — ответил ему второй.

Врач поставил графин на столе и положил папку. Потом он направился к двери и, закрыв ее за собой, начал обходить стол, раскладывая бумаги. Сдвинув к центру микрофон, он поставил рядом графин. А после из двух карманов халата достал два стакана. Усевшись напротив входной двери, где стоял еще один стул, мужчина открыл папку. Он еще раз повернул голову в сторону камеры и опять сморщил лоб, щуря глаза.

— Ага, — вновь выдыхая.

Мужчина достал из нагрудного кармана какой-то кубик. Взяв карандаш, он стал точить, прокручивая в нем, канцелярское изделие.