Мир в XX веке

Совместная победа СССР и его западных союзников в антифашисткой войне на время приглушила противоречия между ними. Поскольку германские нацисты и их сателлиты своей агрессивной политикой создали реальную угрозу прогрессу человечества, это вызвало рост противодействия и сопротивления, сплотило демократические силы. Но к концу войны мнения держав-победительниц о перспективах мирового развития снова стали все более расходиться. Особенно, когда в Европе и Азии возникли обширные зоны революционной ситуации.

Прежде всего в полосу революционных национально-освободительных и демократических преобразований вступили те страны Центральной и Юго-Восточной Европы, которые оказались в сфере влияния Советского Союза: Болгария, Румыния, Венгрия, Польша, Чехословакия, Албания и Югославия.

Обострились социально-политические конфликты и в некоторых странах Западной Европы, особенно во Франции и Италии. Но все же здесь революционная ситуация не развилась настолько, чтобы стал возможным переход к революции, и компартии считали необходимым даже тормозить развитие событий.

Так, руководитель французских коммунистов Морис Торез, войдя в правительство генерала Шарля де Голля, указывал, что путь Франции к социализму будет отличаться от того, каким 30 лет назад следовали русские коммунисты: “Французский народ, богатый славными традициями, сам найдет свой путь к более широкой демократии, прогрессу и социальной справедливости”[29]. Лидер итальянских коммунистов и видный деятель Коминтерна Пальмиро Тольятти говорил, что итальянская компартия, выступая за “демократический строй нового типа”, выдвинула “платформу и перспективу демократического развития, направленного к политическому и экономическому обновлению общества, к реальной борьбе против крупного капитала, к успешному продвижению по пути к социализму”

[30]. В 1951 г. компартия Англии приняла программу “Путь Британии к социализму”, за ней последовали коммунисты Нидерландов, Дании, Норвегии и Швеции.

Тем временем в Азии стремительно нарастали революционные антиколониалистские движения. В Индонезии политический переворот привел к власти идеолога “управляемой демократии” Сукарно. Революции в Корее и во Вьетнаме приняли характер затяжных освободительных и гражданских войн. В их итоге на севере обеих стран утвердились “народно-демократические” режимы, руководимые коммунистами. В Китае вторжение в 1937 г. японских войск заставило Гоминьдан и коммунистов совместно сражаться против агрессора, но поражение Японии в мировой войне позволило Чан Кайши развязать новую гражданскую войну. Только в 1949 г. с образованием Китайской народной республики одержала историческую победу многолетняя демократическая революция в самой населенной стране мира. В других странах Азии, Африки и Латинской Америки развертывались небывало многообразные антиколониальные движения, в которых переплетались разные задачи и формы борьбы.

Эти события коммунисты и другие левые течения, именовавшие себя антифашистскими, стали рассматривать как долгожданное “обострение общего кризиса капитализма”, как новую фазу международного революционного процесса, вступившего в стадию подъема, подобного возникшему после первой мировой войны. Хотя говорить о мировой революции старательно избегали, предпринимались попытки втиснуть все в “октябрьскую” схему, лишь несколько модернизированную с учетом “национальной специфики” разных стран. При этом широко растиражированная советскими идеологами идея “народной демократии” была сформирована на основе схемы сорокалетней давности. Тем самым сохранялось чуть смягченное стремление обосновать непреложность основных закономерностей, предписанных “русским опытом”.

Между тем реальная ситуация была по многим параметрам кардинально иной, чем после первой мировой войны. Во-первых, мощным международным фактором стало существование СССР, сумевшего в тяжелейшей войне не только устоять, но и одержать, хотя и дорогой ценой, знаменательную военную и морально-политическую победу. Во-вторых, в социальных движениях, развернувшихся в это время в европейских странах, заметно преобладали не советские, а парламентарно-демократические традиции. В-третьих, национальные компоненты нередко оттесняли на второй план собственно социальные требования трудящихся, привыкших в суровые военные годы довольствоваться малым.