Мир вместо защиты

С началом нового тысячелетия человек должен вступить в новую фазу развития: Гумо сапиенс.

В начале девятнадцатого века Альбрехт Тэер увидел и всем «доказал»: растения всегда тем пышнее и развитее, чем больше в почве находят гумуса. Вообще–то он здорово дал маху: в почвах тропических джунглей гумуса — ноль, а органики наращивается впятеро больше, чем в самой гумусной степи! Но с тех самых пор гумус для почвоведов — идол. В итоге агрономия не видит практической разницы между гумусом и прочей органикой — растительным опадом, компостом, навозом. Для чего вносится навоз? И мы без запинки: чтобы «повысить гумус» и «питательные элементы»!

Результаты налицо: в опытах по гумусу можно не учитывать растительные остатки (как когда–то Тэер!) или до предела разлагать компост и удивляться, что на нём ничего выдающегося не растёт (чем долго занимался и ваш слуга покорный). Парадокс: среди тысяч исследований последней сотни лет найдётся едва ли десяток работ, сознательно учитывающих роль растительных остатков.

И всё же они есть. Первым начал войну за свежую органику академик В. Р. Вильямс. С самого начала коллективизации он рьяно пропагандирует травопольную систему земледелия — введение в севообороты многолетних трав. Он первым заявил о кормящей роли почвенных микробов. Через двадцать лет его система была признана, но была не столь «очевидной», как агрохимия, и требовала непривычного агромышления. А главное, борясь за органику, Василий Робертович также рьяно боролся и за глубокую пахоту, сводя роль трав, по сути, к структурированию почвы. Да и контролировать травополыциков было труднее, и спорить с ними напряжно: урожаи–то хорошие! Борьба была не научной, а политической, и победила агрохимическая школа Д. Н. Прянишникова.

В 50‑е годы А. Н. Илялетдинов показал: именно свежий, а не скомпостированный навоз активно растворяет почвенные фосфаты. Но его работы не вписывались в «классику» и были проигнорированы как частный случай. Через двадцать лет энергетику почвообразования и эволюцию почв глубоко исследовали В. Р. Волобуев и А. Д. Фокин. Их блестящие обобщения, как, впрочем, и классические выкладки Вернадского, оказались для агрономов «слишком далёкими от практики».

Специально исследовала роль растительных остатков И. Ю. Мишина. В нескольких вариантах опыта с ячменём она тщательно выбирала из почвы все растительные остатки — и биомасса растений резко уменьшалась. «Возникший при этом отрицательный эффект не удалось устранить ни минеральными удобрениями, ни добавлением собственно гумусовых веществ».

Что же такое гумус? Это осадок жизни. Честный свидетель плодородия, отпечаток, «фотография» плодородного процесса. Высокая гумусированность говорит прежде всего о том, что в почве длительное время биологически разлагалась огромная масса органики. Утверждать, что «гуминовые кислоты — основная часть органического вещества почвы (то бишь гумуса), которое обусловливает её плодородие», могла только инфантильно–потребительская наука. Гумус — не причина, а следствие высокого плодородия.

В целом гумус — уравновешивающе–физическая и буферно–обменная почвенная среда умеренных и северных широт. Микробами он почти не разлагается, поэтому и накапливается, и хранится сотни лет. И более того: становится залежами торфа и углей. В круговороте органики он практически не участвует и на урожай влияет очень опосредованно. Напомню: в самых плодородных тропических лесах гумуса нет. Наоборот, торф и бурый уголь — чистые гуматы, до 60–90% гуминовых кислот — но что на них растёт?..

Несомненно, гумус — благоприятное условие повышения плодородия. На гумусированной почве легче восстановить круговорот органики, и окупится он лучше и быстрее. Почвы, богатые гумусом, родят больше, чем бедные гумусом, что и заметил Тэер. Однако факт: через несколько лет интенсива, прекращающего органический круговорот, урожаи падают как на тех, так и на других. Приходится увеличивать дозы удобрений, но и это помогает недолго. И другой факт: достаточно восстановить круговорот органики, заделывая все растительные остатки в поверхностный слой, как за 4–6 лет урожаи зерна вырастают с 20 до 30–40 ц/га, а дозы удобрений снижаются до минимальных.

Целина даёт большие урожаи не из–за гумуса, а из–за свежей органики, о присутствии коей гумус свидетельствует. И лишь до тех пор, пока она есть! Гумус может накапливать запасы питания, но сам он их не отдаёт — только с помощью микробов. Именно поэтому урожаи намного больше зависят от культуры и типа земледелия, чем от самого гумуса.