Мир животных: Млекопитающие, или звери

Такие же, как у томми, черные широкие полосы, ватерлинией отделяющие белое брюхо от песочных боков, у более крупной южноафриканской антилопы — горного скакуна. Эпитет «горный», которым наделили эту антилопу в некоторых изданиях А. Брема, — чистое недоразумение: не в горах, а в открытых степях и пустынях пасутся скакуны. Да и это последнее название тоже нехорошо: скорее не «скакун», а «прыгун», ибо «спрингбок», неудачно названный в русском переводе горным скакуном, знаменит великолепными прыжками. Обычный его прыжок в длину — семь метров, в высоту — три!

На спинах у этих антилоп кожа с белой шерстью собрана гармошкой в складки. При тревоге скакуны растягивают свои «гармошки». Они белыми гребнями вздымаются над их спинами. А чтобы сигнал был виден издалека, антилопы прыгают метра на три над землей, и саванна приходит в возбуждение. Зебры и гну, газели и буйволы прислушиваются, принюхиваются и спешат подальше от того места, где машут «белыми платками» скакуны.

Герб города Самары

Дракон, охранявший «золотое руно» Колхиды, был, по-видимому, страж все-таки ненадежный. Досадная утрата бдительности, в результате которой экипажу «Арго» удалось оную драгоценность похитить, впрочем, простительна, если учитывать всю его предшествующую добросовестную службу. Не дракону ли обязан Евразийский континент тем, что дикие козлы и бараны не разбежались по всему свету? Лишь очень немногие из 22–25 современных видов живут в Африке или в Америке. Большинство же — в Европе и Азии.

Впрочем, на одомашненных потомков утверждение не распространяется. С легкой руки аргонавтов 150 пород овец рассеяны ныне повсюду. Не отстали и козы. Но их движение повернулось, кажется, вспять. Вредная привычка выдергивать растения с корнем, превратившая многие ареалы козоводства в бесплодные пустыни, вынуждает людей все чаще прибегать к решительным мерам сопротивления. За дикими козами такого варварства по отношению к флоре Земли не замечено.

Сероу в снегах Японии. Это странное животное близко к сернам и горалам. Обитает на нижних склонах гор Японии и Южной Азии. Животное смелое и нередко противостоит человеку или какому-либо небольшому зверю: нападает и колет своими похожими на кинжалы рогами.

Итак, 22–25 видов. Этого вполне достаточно, чтобы на страницах книги образовалась порядочная толкучка. Чтобы ее не было, воспользуемся похожестью некоторых зверей друг на друга и разделим подсемейство на четыре трибы (как советуют нам современные систематики).

Триба первая: оронги и сайгаки.

Триба вторая: горалы, сернокозы, снежные козы, серны.

Триба третья: полукозлы (тары), козлы (винторогие, безоаровые, козероги, туры), нахуры, гривистые бараны, бараны.

Триба четвертая: уже известные нам овцебыки и такины.

Гималайский тар в великолепной своей гриве. Он живет в горах Азии и не знает даже, что вокруг его имени ведутся жестокие споры среди зоологов: один причисляют его к козлам, другие — к баранам, третьи — к полукозлам, не очень ясно представляя себе, что это значит.

Прямо сказать, когда смотришь на сайгачат, невольно ступаешь на путь сравнений и фантастических догадок. У них мордочки вытянуты с явным намерением превратиться в хобот. Кажется, задайся они (где-нибудь в третичном периоде) навязчивым вопросом: «А чем завтракает крокодил?», и это удобное хватающее приспособление им было бы обеспечено, как и любопытному слоненку из сказки Киплинга.

Однако ничего такого не произошло. Зато у сайгаков (только у самцов) выросли рога. (Китайские лекари добывают из рогов сайгака тонизирующие лечебные препараты.)

Раньше водился сайгак во многих местах. Считают, что ареал его простирался на всю Центральную и Западную Европу (даже в плейстоценовых слоях Темзы нашли кости сайгаков), на востоке — до Аляски. Ныне уцелел сайгак лишь в Монголии, Китае и у нас (от степей Предкавказья, низовьев Волги до полупустынь Средней Азии).

Современный запрет охоты привел к тому, что в 1958 году сайгаков в стране стало больше двух миллионов — приятная цифра! Лишь Астраханское промысловое хозяйство на правом берегу Волги без ущерба для роста стад добывает теперь по 200 тысяч голов в год.

Но вернемся к сайгачатам. По-видимому. начало истории о них следует отнести месяцев на шесть назад, то есть на тот самый срок, который понадобился их матери для вынашивания. Мы, таким образом, окажемся перед значительным в жизни сайгачьих стад событием.

Десять дней декабря. Метров на сто в диаметре утоптана степь плененным стадом самок. Их много (бывает что и пятьдесят). Самец один. Впрочем, вокруг несколько поверженных соперников.

При рождениях самцов-сайгаков столько же, сколько и самок, а после первого же гона на 80–90 процентов меньше! Рвут истощенных самцов волки, но немало, наверное, гибнет и в драках.