Мирабо: Несвершившаяся судьба

В Провансе — провинции, поздно присоединенной к Франции, — сохранились особые традиции и гибридный режим. Несмотря на то, что штаты здесь были распущены Ришелье в 1639 году, теоретически они существовали. В них было представлено только третье сословие; оно заседало в единственном в своем роде собрании — так называемом «Собрании общин», образованном депутатами от 22 территориальных единиц и 36 больших городов. Это собрание решало местные вопросы под председательством архиепископа Экс-ан-Прованса, четырех консулов этого города, двух дворян и двух буржуа. Последние, так называемые «местные прокуроры», выполняли административные функции. Раз в год представители общин собирались в Ламбеске, чтобы проголосовать за введение налога, состоявшего из «безвозмездного дара» королю и местных сборов, распределявшихся между различными областями, а потом подразделявшимися между деревнями. Таким образом, Прованс существенно опережал свое время: там действовал полудемократический режим, который мог бы послужить образцом для учреждения провинциальных собраний, решение о котором приняла первая ассамблея нотаблей.

Однако именно в Провансе выборная кампания 1789 года прошла наиболее бурно, что можно объяснить как притязаниями местных вельмож, так и внезапным приездом Мирабо. В самом деле, учреждение провинциальных собраний должно было бы пройти здесь гораздо легче, чем в любой другой части Франции. Но получилось наоборот: принцип местных свобод в Провансе был основан не на капризе Ришелье, а на древней традиции. С самого своего присоединения к Франции в 1486 году Прованс был не более чем согосударством, не подчиняющимся короне. Власть короля признавали, но не как короля Франции, а всего лишь как «графа Прованского». Поэтому проект учреждения регистрационной палаты в мае 1788 года был встречен бурным протестом, равно как и планы создания провинциальных собраний.

Это брожение умов было вызвано соображениями консервативными: Прованс требовал воссоздания своих старых провинциальных штатов. Тогда все обладатели вотчин по праву заседали бы в собрании общин, которое вновь стало бы собранием штатов. Учитывая значительное количество вотчинников, депутаты от третьего сословия оказались бы в меньшинстве. Это соображение не помешало и буржуазии присоединиться к требованию вернуться к традициям. Такая реакция казалась парадоксальной лишь на первый взгляд: буржуазия хотела добиться равенства граждан перед земельным налогом, а поскольку дворянство и духовенство Прованса владели большой долей облагаемых налогом земель, без их согласия нельзя было добиться равного налогообложения.

Паскалис, один из главных адвокатов Экса и самых известных противников Мирабо, уже 31 декабря 1787 года сформулировал эти принципы: он призвал вотчинников присоединиться к новым штатам Прованса, пригрозив исключить их безвозвратно в случае отказа. Застигнутые врасплох, хоть и считая Паскалиса опасным революционером, прованские аристократы подчинились.

Тогда Паскалис представил проект реорганизации штатов по почти феодальному принципу, применявшемуся в самых могущественных штатах королевства — в Лангедоке. 16 епископов будут представлять церковные власти, 30 дворян, владеющих вотчинами, станут поочередно представлять интересы своего сословия, а 30 депутатов — отстаивать интересы третьего сословия; последние постоянно окажутся в большинстве, поскольку они представляют самую большую часть подданных-налогоплательщиков. Тогда привилегированные сословия добились компромисса: два первых сословия будут обладать общим представительством, равным по численности количеству депутатов от третьего сословия; таким образом, принцип двойного представительства последнего был закреплен в новых штатах Прованса.

Эти соображения были изложены Людовику XVI; тот согласился признать равноправие сословий в плане налогообложения и тем самым косвенно санкционировал новую организацию прованского парламента.

Колебания политики короля в 1788 году отменили прованскую систему еще до того, как она начала работать; новые циркуляры вызвали сильное брожение в умах; жители Прованса решили соединить депутатов от трех сословий.

Сражения шли теперь лишь по оставшимся спорным вопросам: аристократы из принципа настаивали на том, чтобы право заседать на предвыборных собраниях могли иметь единственно владельцы вотчин. Именно на этой важнейшей стадии дискуссий Мирабо явился в Экс.

II

Надо думать, что точка зрения Мирабо была прямо противоположна мнению собратьев по сословию. Будущий народный трибун, чье владение вотчиной было более чем спорным, встал на защиту решения, которое позволяло аристократам заседать в парламенте, исходя из одной только принадлежности к этому сословию.