Мираклин

Весной 1879 года, в тот самый день, когда солнце нещадно жгло осоловевший от зноя Париж. Когда упрямый зануда Альфонс Бертильон, лелея в голове честолюбивые мечты, корпел над полицейскими карточками. Когда седеющий Жан Серве Стас, первооткрыватель способа выделения растительных алкалоидов из трупного материала, вносил правку в очередную статью. Когда в далёкой Германии Юлиус Конгейм подтвердил инфекционную природу туберкулёза, Людвиг Бригер обмакнул перо в чернила и вывел на девственно чистом листе первые слова своего «Ueber Ptomaine», а юная красавица Амелин Сидэ заметила в дверях книжной лавки месье Тибо скромно одетого молодого доктора… Так вот, в этот самый день в Лиможе, в небольшом розовом домике с эркерами жена аптекаря Этьена Миро Эрнестина произвела на свет первенца – Рене.

И, пожалуй, никто. Ни доктор Вернон, присутствовавший при родах, ни счастливый отец, ни бабушка – мадам Клер – никто не предполагал, что этот краснолицый, захлебнувшийся плачем младенец всего через пару десятков лет принесёт в этот мир чудо.

Сам Рене тоже до поры до времени не подавал признаков гениальности. Как все окрестные мальчишки, он по воскресным дням ходил с маменькой и гранд-мам в церковь и покорно рассказывал святому отцу, как начинил дёгтем круассаны мадам Элоизы и как они с Жаном и Матье, сыновьями булочника Лаватена, на днях открыли перочинным ножом мёртвую крысу.

Священник мягко журил Рене за круассаны, втайне благодаря провидение, покаравшее гадкую сплетницу Элоизу. А вот за осквернение тела твари Божьей Рене, а также и более молчаливые на исповеди братья Лаватены каждый по две сотни раз прочли «Отец наш небесный» и обещались до самой Пасхи помогать церковному комитету убирать цветами алтарь. Что с успехом и выполнял Жан. Матье, к сожалению, не проявил достаточного вкуса и был привлечён к уборке и ремонту церковных скамей. А Рене? Рене составил несколько замечательных букетов для воскресной службы и, походя, начинил церковные свечи похищенной из аптеки Этьена Миро серой.

Даже заступничество мадам Клер, имевшей вес в церковном комитете, не смягчило гнева святого отца. Грех осквернения мёртвой крысы остался неотпущенным, а нечестивец Рене перестал сопровождать маман и мадам Клер на воскресные богослужения. И, признаться, не слишком расстроился. Его больше занимала мёртвая крыса…