Мираж Золотого острова

— Ужасное место, и чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше, — заключил Кук. Ему изменила обычная самоуверенность. Он был мрачен. — Отныне два человека все время будут дежурить на грот-мачте и следить, нет ли льдин по курсу. Как бы ни было холодно и какой бы ни дул ветер. Понадобится — будем жребий бросать, кто пойдет.

Никто не противоречил ему, не оспаривал его приказа. «Услада холостяка» двинулась дальше, команда занялась своими делами, но все были очень подавлены. Время от времени люди бросали беглые, тревожные взгляды за корму. Им словно бы приснился кошмарный сон, который они никогда не сумеют забыть. Гектор мог только гадать, сколько месяцев — или лет — два трупа будут дрейфовать в открытом море в своем гробу-корабле на ледяном катафалке.

Глава 4

Неделей позже появилась кожная сыпь — темно-красные прыщи с фиолетовым ореолом. Сначала они высыпали на груди, потом и в нижней части тела, и ужасно чесались. Заболевшие жаловались на боль в мышцах и на жестокие и длительные головные боли. Сначала это были лишь единичные случаи, а потом заболела почти треть команды. Больные чувствовали сонливость и вялость, еле ноги таскали. Самые тяжелые не могли даже на палубу выбраться. Они просто лежали в койках и расчесывали свою воспаленную кожу, пока волдыри не прорывались.

— Это корабельная лихорадка,[4] — объявил Кук, созвав совет, чтобы обсудить положение. В каюте капитана собрались все те, кто обладал хоть какими-то медицинскими познаниями, в том числе и Гектор с Дампиром.

Старший боцман, немногословный Манксман, высказал мнение всей команды:

— Нужно как можно скорее пристать к берегу. Мы слишком долго пробыли в море.

Будучи опытным и закаленным моряком, он прекрасно понимал, чем грозит корабельная лихорадка. Если болезнь распространится, почти вся команда превратится в никчемных инвалидов, неспособных справиться с парусами и кораблем. Ему был известен единственный выход — высадить больных на берег и ждать, пока болезнь не пройдет. Кук повернулся к своему штурману:

— Дампир, есть поблизости место, где мы могли бы укрыться?

Дампир выглядел еще печальней, чем обычно. Он рассеянно показал на карту, лежавшую перед ним на столе.

— Я не могу даже точно указать, где мы сейчас находимся. Материка лучше избегать. Если мы натолкнемся на испанцев, когда мы так ослабли… — он умолк, не договорив.

— Тогда идем к острову Хуан-Фернандес и там отсиживаемся, — твердо сказал Кук.

Некоторые из собравшихся помнили остров Хуан-Фернандес по прошлым своим плаваниям в Тихом океане. Необитаемый клочок земли в четырехстах милях от побережья Южной Америки, где редко появляются испанские патрульные корабли.

— До Хуан-Фернандеса недели три ходу, — возразил Дампир.

— Остается надеяться, что лихорадка не разыграется еще сильнее, — отрезал Кук.

— У меня есть одно предложение… — начал Гектор.

— Ну и какое? — раздраженно прервал его Кук. Капитан злился, что им так не везет: сначала жуткая погода, теперь вот эта болезнь.

— Мой друг Жак говорит, что он видел таких больных в парижских тюрьмах, — сказал Гектор.

— И что же предлагает наш бывший каторжник? — Кук не скрывал сарказма в своем голосе.

— Тюремные врачи приказывали мыть все камеры с уксусом и проветривать белье заключенных. Я заметил, что большинство заболевших спят в носовом трюме, а там спертый воздух и полно вшей и паразитов. Нельзя ли, чтобы в той часть корабля было побольше света и воздуха?

Старший боцман категорически этому воспротивился:

— Там тепло, а от крыс никакого беспокойства. Если там проделают какую-нибудь дыру, так мы ее в тот же миг доской забьем.

— У меня есть идея получше! — ядовитым тоном промолвил Кук. — Выдавать по три пинты рому каждому, кто будет работать. Все на палубу выползут. Как миленькие.

Эта мера оказалась действенной, хотя болезнь вылечить и не могла. «Услада холостяка» медленно ползла на север, а ее сократившаяся в числе команда теперь была еще и наполовину пьяной. Гектор, однако, прислушался к советам Жака, и четверо друзей вынесли свое постельное белье на палубу. Несмотря на холодную, сырую погоду, они старались как можно меньше времени проводить в душном и зловонном трюме, и потому стали свидетелями явления, которое мало кто видел своими глазами, хотя слухи и сплетни о нем слышали многие.

Это случилось на тридцать восьмой день их плавания, когда время едва перевалило за полночь. «Услада холостяка», гонимая умеренным попутным ветром, двигалась довольно быстро. Слабый свет молодой луны освещал пенистые гребни волн. Чуть раньше в тот же день Дан сказал, что эти «барашки» — знак того, что корабль наконец выходит в открытый океан.

— Похоже, скоро помокнем, — заметил Изреель, подставляя лицо ветру. Гряда густых черных облаков уже закрыла звезды в той части неба, откуда налетал ветер. Иногда доносились слабые раскаты грома.

— Мон дьё, только бы не шторм! Нам и так хватило, — простонал Жак.

— Нет, шторма не будет, — успокоил его Дан. — Если бы надвигался шторм, то волны уже были бы больше. Верно, погода портится, но это ненадолго.