Миражи

Следующим днем была суббота, но для Франчески, Дейва и Джона это не имело ровно никакого значения – для них теперь каждый день был рабочим. Стоял ноябрь, глубокая осень, и им оставалось всего полтора месяца до завершения работы. Лондонская Неделя высокой моды открывалась в феврале, а коллекцию следовало закончить в декабре, к Новому году. Потом надо было разворачивать рекламную кампанию: выпускать пресс-релизы, делать фотографии, печатать буклеты. Дейв на несколько дней зарезервировал место для офиса в Ковент-Гардене, чтобы потенциальные покупатели смогли ознакомиться с коллекцией. В общем, чтобы все успеть, нельзя было терять ни минуты.

Накануне, в пятницу, они засиделись так долго, что решено было оставить Дейва в доме Макбрайда. Разговоры, подогреваемые горячим энтузиазмом, затянулись на многие часы. И когда Джон наконец вымыл кофейные чашки, оказалось, что давно наступил новый день, и Дейву нет никакого смысла ехать домой, а лучше лечь в гостиной на диване, чтобы утром начать как можно раньше.

Франческа проснулась в восемь. Ей предстояло встать первой. Она босиком, в одном халате спустилась вниз, чтобы сварить кофе. Ей хотелось петь и кричать, бить в кастрюли, как в барабан, но она старалась вести себя тихо, как мышь, чтобы не разбудить мужчин раньше времени.

Тихонько прикрыв за собой дверь, она наполнила водой кофейник и бесшумно поставила его на огонь. Потянувшись за банкой с кофе, она вдруг увидела на пороге Дейва, который стоял полуголый, в одних боксерских трусах, и с детской улыбкой наблюдал за Франческой.

– Какой у тебя халат интересный!

Франческа оглядела свое неуклюжее одеяние.

– А, это! Дора подарила. – Она постаралась поплотнее запахнуться и туже стянула халат в талии, но это мало помогло: он был слишком велик, и она походила в нем на маленькую нищенку.

– А кто такая эта Дора, дорогой мой малыш Фрэнк? Она что, сильно тебя недолюбливает, делая такие подарки?

– Ты невыносим! – засмеялась Франческа.

– Об этом я поставил тебя в известность при приеме на работу.

Дейв подошел к плите, которая дышала жаром. Сложив руки на груди, он прислонился спиной к горячей печке.

Франческа попыталась сосредоточиться на кофе. Какое у него крепкое жилистое тело, более мускулистое, чем можно было бы предположить, когда он одет. А кожа ореховая, не просто загорелая, а смуглая от природы, цвета жареного миндаля. Он казался заспанным, волосы, густые и волнистые, еще не тронутые расческой, растрепались.

– Поторопись, пожалуйста, с кофе, – попросил он, водя глазами по полкам, заставленным кружками.

Франческа недовольно покосилась на него – его замечания действовали ей на нервы.

– Первое, что ты должна помнить, если хочешь работать со мной в контакте, – продолжил он, не отводя глаз от посуды, – что я не выношу, когда мне приходится ждать.

Франческа отвернулась и едва удержалась от язвительного замечания. Когда через минуту она повернулась в его сторону, чтобы взять чашку, увидела, что он корчится от смеха.

– Молодец, Фрэнки, – хохотал он. – Заводишься на раз!

И, не переставая смеяться, пошел в гостиную, чтобы одеться.

Они позавтракали втроем в кухне и, оставив посуду немытой, поехали в студию на машине Дейва.

Между ними само собой установилось негласное соглашение о том, что в ближайшие дни они будут работать вместе, не расставаясь, и не заниматься ничем, кроме своего главного и единственного дела. Им предстояло подготовить фронт работ для всей команды, которая должна была приступить к обязанностям в понедельник. Дейву хотелось, чтобы они трудились с уверенностью в завтрашнем дне, в том, что Дэвид Йейтс стоит на пороге грандиозного успеха.

Он чувствовал свою ответственность за судьбы людей, которые работали на него, и в этом была одна из главных причин, по которой он так стремился сохранить фирму.

Подъехав к зданию, в котором располагалась студия, Дейв припарковался на Набережной, отпер входную дверь и попутно ответил на вопросы Джона о ценах на недвижимость в этом районе города. Когда они подымались по узкой темной лестнице наверх, Джон сделал в блокноте пометку насчет пятен сырости на стенах. Открыв дверь студии, Дейв повернул выключатель, и огромное пространство озарилось ярким светом. Стоя в дверях рядом с Франческой, Джон с воодушевлением смотрел на свое будущее хозяйство. Он испытывал чувство гордости. У меня тут все заработает как часы, думал он. Торговая марка Дэвида Йейтса станет одной из самых знаменитых в Соединенном Королевстве.

– Прошу! Джон, вешалка для пальто вон там, кухня налево, туалеты направо, кладовая внизу под лестницей. – Дейв уже успел снять куртку и направлялся к своему рабочему столу.

– Оглядись пока тут, а я тут разберусь со своими бумагами и освобожу место для Франчески. Если возникнут вопросы, запиши, потом обсудим. Как все проинспектируешь, свистни. О'кей?

Джон кивнул, снял пальто и повесил на крюк.

Франческа последовала за Дейвом.

– Держи, Фрэнки! – Дейв швырнул ей бейсболку, лиловую с белым и с золотым значком бейсбольного клуба. – Надень.

Она удивилась, но послушно натянула на голову шапочку.