Мириады миров

Посреди площадки зияло круглое отверстие желоба.

Ильтс понимал, что сейчас умрет. Но он не боялся. После прикосновения Хэшки он ничего не боялся – ни боли, ни смерти.

Стояла дивная летняя ночь, наполненная шорохами листвы и ароматами цветов. Крупные тускло-алые мотыльки вились у самого лица. С каждым мгновением их становилось все больше, трепещущими тенями они заслоняли свет фонарей.

Напротив храма, через парк, сияли огни самого большого ресторана столицы. Ильтс не сомневался, что ресторанный зал пуст – все линтийцы устремились к храму. Внизу на площади смутно шевелилась и рокотала многотысячная толпа.

Ильтс запрокинул голову, отыскивая взглядом маленькую желтую звездочку, по орбите которой неслась Флорентина – расцветающая планета.

– Ойма, – тихо простился Ильтс.

Младшие жрецы выстроились полукругом возле воронки. Каждый из них держал в руках светильник, так что вся площадка была ярко озарена.

Верховный жрец подошел к Ильтсу, знаком велел снять белую куртку. Ильтс повиновался. Жрец, затянув речитатив, направился к открытому краю площадки и сбросил куртку вниз. Судя по начавшейся на площади свалке, куртка была мгновенно разорвана на части; считалось: клочки приносят удачу.

Вместо куртки на Ильтса набросили рубашку – короткую, без рукавов, мешком.

Ильтса подтолкнули вперед, к отверстию желоба. Он сделал шаг… еще один… еще…

На площади воцарилась благоговейная тишина. Тысячи линтийцев застыли в безмолвии, устремив взгляд на жертвенную площадку. Полыхали светильники в руках жрецов. Отчетливо выделялась фигура верховного жреца. Ясно был виден обреченный в жертву. Он стоял на краю воронки. Еще миг, еще шаг, и оскорбление, нанесенное богине, будет смыто кровью нечестивца.

– Пора, – шепнула Юэль.

Звонкий голос взмыл над онемевшей толпой. Это не был вопль отчаяния или рев нетерпения. Высокий голос взвился в черное небо.

Ильтсу показалось: желтая звездочка Флорентины скатилась к нему в ладонь. Он не мог не узнать голос Оймы.

Ойма пела. Песня лилась, не встречая преград. Она проплыла над ветвями деревьев, пронеслась над запрокинутыми головами линтийцев и ударилась о стену храма.

Будто невидимая рука смяла ржавый желоб. Легко скомкала и расплющила, точно фольгу. Жертву некуда было столкнуть.

Грянул крик. Пронзительный крик вырвался из тысяч глоток и стих.

Творилось нечто ужасное.

Высокий женский голос смолк, но вступил другой – рокочущий, будто камнепад, гулкий, точно подземный колокол.

И снова взревела толпа. Линтийцы, расталкивая друг друга, рвались прочь от храма.

Каменное основание медленно уходило под землю. Линтийцы бежали со всех ног, сталкивались, падали, снова вскакивали и мчались, вопя от ужаса.

Громоздкий постамент скрылся под землей, начала погружаться и статуя – до пояса, до груди, до плеч. Взметнулся фонтан земли и укрыл статую до двух квадратных подбородков.

Площадь опустела, обезлюдели и ближайшие улицы. Верховный жрец потерял сознание и отбыл на руках младших жрецов. Об Ильтсе все позабыли.

Нет, не все. Смуглая, черноволосая женщина помогла ему снять белый мешок рубашки, взяла его за руку и повела за собой. Эту женщину он видел во сне, звал в снегу. С ней прощался у желоба.

На плече Оймы сидел Номер Первый. Он выбрался из-под золотисто-алого плаща и сверкал тремя парами глаз.

– Двойная сила тяжести, – объяснил он. – Чем предмет тяжелее, тем быстрее проваливается под землю.

Они шли по темному парку, меж черных деревьев, мимо дурманно благоухавших цветов. Вокруг порхали мотыльки. Ильтс молчал, а Ойма рассказывала о впадине с зеленоватой водой, деревьях, унизанных густо-алыми плодами, и золотистых колосьях.

Она даже не заметила, когда исчезла Юэль.

…Рэн встретил Юэль у дверей башни. Но еще прежде поймал два ярких образа. Увидел мужчину и женщину, стоявших у кромки белых песков. Перед ними простирался мир, иссушенный ветрами и опаленный солнцем. Но двое улыбались, будто открыли цветущий край.

Потом капитан увидел женщину и мужчину, прильнувших к иллюминатору. Десятки безжизненных планет крутились в черной пустоте. Но двое улыбались, будто узрели райские кущи.

Из темноты вынырнула Юэль и, ни слова не говоря, приникла к нему. Лишь через несколько минут к обоим вернулся дар речи.

– Где же?.. – спросил Рэн.

– Идут сюда, но, думаю, появятся нескоро.

Они поднялись наверх. Соэл и Лэтэ уже сидели за столом. Среди цветов виднелись многочисленные лакомства, но от волнения есть не хотелось. Лэтэ пила воду, пахнувшую солнцем и медом. Зубы ее позванивали о край бокала.

– Конечно, Ильтс с Оймой вернутся на Флорентину, – без сомнения заявила Юэль. – Я тоже полечу туда – на время. Пока флорентинцы не научатся разговаривать с бо-грах.

– А потом? – Лэтэ тревожно посмотрела на сестру.

Вместо Юэль ответил капитан Рэн:

– Отправимся в окраинные миры.

– Я не верю, что родители погибли, – объяснила Юэль. – Отказал бортовой компьютер – и они прыгнули в неизвестность. Мы попытаемся…

– Мы их разыщем, – уверенно перебил Рэн.

– О, найдите их, – выдохнула Лэтэ.

Юэль посмотрела на сестру.

– Что станешь делать ты?

Вместо Лэтэ откликнулся Соэл.