Мирные действия

Что там Майлз говорил насчет людей в плену у собственных привычек? Много раз подряд она уступала желаниям Тьена в отношении Никки, даже когда была с ним не согласна – потому что он был Никки отцом, потому что имел право. Но в первую очередь потому, что вынуждать Никки выбирать между родителями казалось ей почти такой же жестокостью, как разорвать его на части. Никки не был пешкой в их конфликтах. И то, что он был у Тьена в заложниках из-за специфического неравноправия барраярских законов об опеке, было уже вторично, – хотя не раз она упиралась спиной в эту стену.

Но, черт возьми, Василию Форсуассону она никакой клятвы чести не давала! Ему не принадлежало пол-души Никки. Что, если они с Никки вдруг стали не игроком и пешкой, а союзниками, вместе выдерживающими осаду? Какие возможности это открывает?

Она скрестила руки на груди и ничего не произнесла.

Василий потянулся к руке Никки. Никки нырнул за спину Катерины и завопил, – Мама, я ведь не должен ехать, да? Я вечером собирался к Артуру! Не хочу идти с Василием! – в его голосе прорезались нотки пронзительного горя.

Василий набрал в грудь воздуху и попытался восстановить положение и собственное достоинство. – Мадам, прикажите вашему ребенку!

Долгое мгновение она глядела на него в упор. – Но, Василий, – произнесла она наконец, и голос ее был вкрадчивым, – я так поняла, что вы отобрали у меня власть над Никки. Вы, кажется, явно не доверяете моему мнению в отношении его здоровья и безопасности. Так как же я могу ему приказывать?

Тетя Фортиц поморщилась, уловив этот нюанс; Хьюго, отец троих детей, тоже понял. Она только что дала Никки молчаливое разрешение перейти любые границы. Но холостяк Василий пропустил эту хитрость мимо ушей.

Тетя Фортиц тихо начала: – Василий, вы действительно считаете, что это мудро…

Василий неумолимо протянул руку. – Никки. Поторапливайся. Мы должны успеть на поезд 11-05 с вокзала Северных Ворот!

Никки спрятал руки за спину и храбро произнес: – Нет.

Василий произнес тоном последнего предупреждения, – Если мне придется тащить тебя на руках, я так и сделаю!

Никки ответил, затаив дыхание, – Я орать буду. Всем расскажу, что вы меня силой увозите. Скажу им, что вы не мой отец. И все это будет правдой!

Судя по виду, Хьюго начал тревожиться. – Ради Бога, Василий, не доводи мальчика до истерики. Они могут так продолжать часами. Тогда все вокруг пялятся на тебя, как на живое воплощение Пьера Кровавого, а пожилые леди подходят и грозят…

– Как вот эта, – прервала его тетя Фортиц. – Господа, позвольте мне отговорить вас…

Раздраженный, побагровевший Василий попытался схватить мальчика еще раз, но Никки оказался быстрее, в этот раз спрятавшись за госпожу Фортиц. – Я всем скажу, что вы меня похищаете для моральных целей! – продекламировал он из-за этого надежного щита.

Потрясенным голосом Василий спросил у Хьюго, – Откуда ему знать о таких вещах?

Хьюго отмахнулся. – Наверное, просто услышал фразу. Знаешь, дети часто повторяют всякое.

Василий явно не знал. Возможно, слабая память?

– Слушай, Никки, – стал уговаривать Хьюго, чуть подавшись вперед, чтобы видеть мальчика, укрывшегося за спиной кипящей возмущением госпожи Фортиц. – Если ты не хочешь ехать с Василием, не отправиться ли тебе вместо этого ненадолго погостить у нас с тетей Розали, пожить с Эди и мальчиками?

Никки заколебался. Катерина тоже. Еще немного усилий, и эта уловка могла бы сработать, но тут Василий воспользовался тем, что Никки на мгновение отвлекся, и снова схватил его за руку.

– Ха! Попался!

– Ой! Ой-ой! – завопил Никки.

Может быть, это случилось потому, что у Василия не было тренированного родительского слуха, способного мгновенно отличить крик настоящей боли от шума ради пущего эффекта, но когда Катерина мрачно шагнула вперед, он отшатнулся и машинально ослабил хватку. Никки вырвался и бросился к лестнице наверх.

– Не пойду! – выкрикивал Никки через плечо, карабкаясь по лестнице. – Не хочу, не буду! Не заставите меня! Мама не хочет, чтобы я уезжал! – Наверху он завертелся волчком, прежде чем неистово броситься прочь, и раздразненный Василий кинулся на ним к лестнице. – Вы еще пожалеете, что расстроили маму!

Хьюго, десятью годами старше и куда опытнее, с досадой покачал головой и медленно последовал за ним. Тетя Фортиц замыкала процессию, с очень обеспокоенным видом и слегка посеревшим лицом. Наверху хлопнула дверь.

Катерина, чье сердце бешено колотилось, поднялась в верхний холл, когда Василий уже склонился над дверью дядиного кабинета и с шумом дергал круглую ручку.

– Никки! Открой дверь! Отопри немедленно, слышишь? – Василий оглянулся и умоляюще посмотрел на Катерину. – Сделайте же что-нибудь!

Катерина прислонилась к противоположной стене, снова скрестила руки и медленно улыбнулась. – Я знаю лишь одного человека, которому удалось уговорить Никки выйти из запертой комнаты. И здесь его нет.

– Прикажите ему выйти!