Мирные действия

– Ты, конечно, можешь подсчитать, – прошептал Айвен.

– А по какой линии?

– По отцовской, – сказала леди Элис. – К несчастью.

Правильно. Дед Рене, седьмой граф Форбреттен, действительно родился в середине периода цетагандийской оккупации. Форбреттены, как и многие барраярцы, делали что могли, чтобы выжить… – Значит, прабабушка Рене сотрудничала с оккупантами. Или… нечто ещё омерзительнее?

– Вряд ли, – сказал Грегор, – поскольку Имперская Безопасность раскопала некоторые сохранившиеся документы; из них явствует, что это была скорее всего добровольная и длительная связь с одним – или несколькими – высокопоставленными гем-офицерами, находящимся в их Округе. В этом случае нельзя сказать, была ли это любовь, личный интерес или попытка расплатиться за покровительство её семье той единственной монетой, какая у неё была.

– Может быть, и все три причины сразу, – сказала леди Элис. – Жизнь в оккупированной зоне нелегка.

– В любом случае, – сказал Грегор, – кажется, это не было насилием.

– Слава богу. И, э-э, вы узнали, кто из гем-лордов был предком Рене?

– Теоретически можно послать его генетическую карту на Цетаганду и выяснить это, но насколько я знаю, они пока на это не решились. Это скорее академический вопрос. Что… что имеет практическое значение, так это то, что седьмой граф Форбреттен – не сын шестого.

– На прошлой неделе в Генштабе его обозвали Рене ГемБреттен, – ляпнул Айвен. Грегор скривился.

– Я изумлён, что Форбреттены позволили этой информации просочиться наружу, – заметил Майлз. – Их предал доктор или медтехник?

– М-м, всё случилось так же, как бывает со сплетней, – сказал Грегор. – Они и не собирались раскрывать это. Но Рене сказал своим сёстрам и брату – решил, что они имеют право знать, – а молодая графиня сказала своим родителям. И оттуда… ну, в общем, кто знает. Но этот слух в конечном итоге достиг ушей Сигура Форбреттена – потомка по прямой линии младшего брата шестого графа, и, кстати, зятя графа Бориса Формонкрифа. Сигур неким образом – уже подан встречный иск относительно его методов – получил копию результата генсканирования Рене. И граф Формонкриф выступил перед Советом Графов с иском в пользу своего зятя, требуя отставки Форбреттена и передачи графства Сигуру. Вот таково сейчас положение дел.

– Ого! Так… но ведь Рене всё ещё граф, не так ли? Его кандидатура представлена и одобрена Советом, по всей форме – чёрт, я же был там, если подумать. Граф не обязан быть сыном своего предшественника – бывают племянники, кузены, переход титула к другой ветви, полное прерывание линии наследования из-за измены или войны – любой вспомнит лорда Полуночника, лошадь пятого графа Фортала, ведь так? Если лошадь может унаследовать графство, я не вижу, какие могут быть теоретические возражения против цетагандийца. Частично цетагандийца.

– И я сомневаюсь, кстати, что отец лорда Полуночника был женат на его матери, – недвусмысленно заметил Айвен.

– Как я недавно слышал, обе стороны приводили этот случай в качестве прецедента, – указал лорд Фортала, прямой потомок печально знаменитого пятого графа. – Одни – потому, что лошадь была утверждена наследником, другие – потому, что это решение впоследствии отменили.

Галени, заворожёно слушавший этот разговор, покачал головой с удивлением или чем-то вроде. Лаиса откинулась на спинку стула и мягко покусывала сустав пальца, напряжённо сжав губы. Её глаза лишь слегка поблескивали.

– И что Рене говорит обо всём этом? – спросил Майлз.

– В последнее время он, кажется, сделался затворником, – озабоченным тоном произнесла Элис.

– Я… возможно, мне стоит позвонить ему.

– Это было бы неплохо, – серьезно сказал Грегор. – Сигур пытается в своём иске претендовать на всё наследство Рене, но дал понять, что мог бы согласиться только на графство и родовое имение. Также, полагаю, есть некоторая небольшая собственность, унаследованная по женской линии – она не поставлена под вопрос.

– В то же время, – сказала Элис, – Сигур прислал мне в офис требование обеспечить его законное место в свадебной процессии и принесении присяги как графа Форбреттена. А Рене прислал требование запретить Сигуру участвовать в церемонии, пока этот иск ещё не решён в его пользу. Так как же быть, Грегор? Кто из них вложит свои руки в руки Лаисы, принося ей присягу как вновь утверждённой Императрице, если коллективный разум Совета Графов к тому времени не примет никакого решения?

Грегор потёр переносицу и на секунду зажмурился. – Я не знаю. Нам, вероятно, придётся иметь дело с обоими. Временно.

– Вместе? – сказала леди Элис, её губы тревожно скривились. – Страсти накаляются, как я слышала. – Она посмотрела с негодованием на Айвена. – Некоторые ограниченные люди, кажется, находят особый юмор в том, что на самом деле исключительно болезненная ситуация.

Айвен попытался было улыбнуться, но явно отказался от этого намерения.