Мирон сын Мирона

— Конечно, — она прошла, утопая босыми ногами в мякоти ковра. — Неужели ты думаешь, я буду закатывать сцены?

Идвар присел на край кровати, пожал плечами, глядя снизу, ответил:

— Да нет, я просто хотел предупредить, вдруг ты потеряешь меня, — помолчал немного, не сводя глаз с фигуры жены, угадываемой под свободной ночной рубашкой, смотрел на руки, снующие с гребнем в светлых прядях волос. — Отец ещё одно письмо из Райрона получил. Там опять восстание, где-то в Западных землях…

— Он торопит нас? — Аэлла обернулась к нему.

— Пока ничего не говорит.

Она почувствовала его взгляд на себе, мучительный; скольких же усилий требовалось, чтобы сдерживать себя, не дать рукам действовать. А у него уже было это раз, когда он, поддавшись страстному безумию, рвал на ней одежду, сжимал тело дрожащими от вожделения ладонями. Аэлла помнила это и стала торопиться, быстро разделила волосы на пряди и стала сплетать косу. Идвар следил за её пальцами.

— Ладно, иди, а то он ещё потеряет тебя, подумает, ты испугался играть с ним, заранее сдаёшься…

— Да нет! — Идвар улыбнулся.

— Иди, я буду ложиться, я устала сегодня, меня с утра тошнит от всего.

— Это от него, да?

Она поняла, что он смотрит ей на живот, будто уже что-то было видно.

— Пожалуй, до этого мне никогда так худо не бывало.

Идвар опять спросил:

— И когда он родится?

— Весной, в конце марта или в начале апреля…

— Я тоже родился в апреле…

— Он-то, надеюсь, не будет болеть, он должен родиться нормальным…

— Я тоже родился нормальным, я потом заболел…

— Ты родился нормальным здоровым ребёнком? — она нахмурилась недоверчиво.

— Как все, в срок, через девять месяцев…

— А почему болел тогда?

Идвар пожал плечами:

— Не знаю.

— Я подумала, ты родился раньше срока.

— Да нет же! Почему?

А Элла ничего не ответила и всё так же, нахмуренная, стала расправлять постель, заставив этим Идвара подняться. Он ещё немного потоптался и ушёл, пожелав спокойной ночи. Аэлла погасила свечу и долго лежала без сна, думая. Последний разговор не шёл из головы. И тут она, вытащив из-под одеяла руки, стала считать на пальцах месяцы. Апрель… Апрель, март, февраль, январь… И тут её аж подбросило. Август! Август месяц! Почему это так удивило её? Да потому что в это время король Эдуор болел, лежал в лихорадке, со сломанными ногами! Какие тут могут быть дети?.. А это значит…

У неё аж дыхание остановилось.

А это значит, что король не является отцом Мирону! Идвар — не сын короля! Его мать — королева Иолла родила сына от чужого мужчины, другого мужчины. Знает ли сам король?.. Конечно, знает! Отсюда его отношение к сыну, или уже не сыну… Не поймёшь!

А, может, и смерть королевы не случайна? Совсем не зря она умерла? Может, и так…

Надо узнать это, проверить у кого-нибудь, спросить. У кого? Кто это может знать? Кто ответит на вопросы?

И сна ни в одном глазу! Какой уж тут сон!

*

Дверь ей открыл мужчина средних лет, скользнул по лицу глазами, спросил:

— К матери?

Аэлла кивнула головой, боясь спросить хоть что-то, задать уточняющий вопрос. По-моему, она всё определила правильно. Рядом рынок, улица Пекарей, и именно здесь должна жить Старая Арда, так на улице указали.

Её и служанку пропустили внутрь, в лавку. Здесь торговали хлебом, и мужчина прошёл вглубь, в другую комнату, прихрамывая находу. Всё правильно. Это, должно быть, младший сын повитухи, тот, что хромой от рождения.

— Заходите… — он пригласил их, выглянув.

— Подожди меня здесь, — Аэлла приказала Эл остаться и прошла в другую комнату. Старуху она увидела сразу и даже замерла, не говоря ни слова. Маленькая, согбенная годами и проблемами, повитуха собирала на полке какие-то скляночки, переставляла с места на место, что-то бормоча. На гостью даже головы не повернула, и Аэлла спросила спустя минуту:

— Вы — Старая Арда?

Старуха ответила, даже не глянув в её сторону:

— Я ни разу не видела тебя, в первый раз пришла? — повернулась и посмотрела чёрными внимательными глазами, долгим оценивающим взглядом. Аэлла уже сбросила капюшон с головы, но плащ всё равно скрывал фигуру. — Почему раньше не пришла? Уже вечер, поздно, мы закрыты…

— Я не хочу, чтоб меня видели…

— Нагуляла? С грехом пришла? — усмехнулась хрипло, и в полумраке сухие пальцы её старых рук походили на паучьи лапы, снующие по полкам. — Он уже шевелится?..

Аэлла растерялась, заморгала недоумённо:

— Нет…

— Сколько месяцев?

— Четвёртый пошёл…

— Если хочешь вытравить, уже поздно, надо было раньше думать… Натворите дел, а потом идёте, кто бы вам помог…

— Я не собираюсь… вытравливать его… — от растерянности она аж сделала паузу. Как можно? Как это вообще можно? — Я хочу поговорить с вами.

— Всё равно заплатишь… — пробурчала старуха.

Аэлла промолчала на это, спросила о другом, за чем, собственно, пришла:

— Я хочу поговорить о королеве Иолле…

Старая повитуха вздрогнула, но оправилась быстро, ответила бесстрастно:

— Она давно умерла…

— Да, двадцать пять лет назад, я знаю.

— Она — мать наших наследника и Мирона.

— Я знаю…