Мировая борьба. Англосаксы против планеты

В войнах за гегемонию в капиталистической системе есть тройной парадокс, который большинство исследователей словно не желает видеть. Это русский парадокс капиталистической истории. Во-первых, с наполеоновских войн главным и решающим театром этих европейских (по основному составу участников), североатлантических войн было русское, западно-евразийское пространство, как будто нерусской Европе не хватало своего пространства для выяснения вопроса, кто будет главным мировым буржуином, как будто главный экзамен один из претендентов на гегемонию сдавал России (и всегда этот экзамен проваливал). Во-вторых, победа морской (островной) державы над континентальной (полуостровной) определялась тем, что на стороне морской державы выступала континентальная (трансконтинентальная) – Россия/СССР. В-третьих, не будучи интегральным, по крайней мере сущностно, по субстанции, элементом капиталистической системы, Россия/СССР играла решающую роль в определении гегемона этой системы; не будучи частью североатлантического мира, евразийский Хартленд по сути определял его судьбу. Выходит, судьба ядра капсистемы в огромной степени определялась некапиталистической или антикапиталистической державой, а судьба мира – евразийским Хартлендом (не случайно англичанин Макиндер в конце XIX в. заметил: кто контролирует Хартленд, Евразию, тот так или иначе контролирует мир).

Россия, моряки-англосаксы и континенталы: геолюбовный треугольник. Но почему же в мировых войнах Россия постоянно оказывалась на стороне англосаксов, морских, а не континентальных (Франция, Германия) держав? При этом, как только мировые войны заканчивались, начиналось сближение России с бывшим противником на континенте (Франция в XIX в.; сотрудничество с Веймарской Германией в 1920-е годы; да и в послевоенный период СССР сначала в 1970 г. заключил договор с ФРГ о неприменении силы и признании границы по Одеру – Нейсе, а уже после этого, в 1972-1973 гг. начал разворачиваться детант в отношениях с США) и в то же время стартовал затяжной геостратегический конфликт с бывшим англосаксонским союзником. И это не только советско-американская «холодная война» 1943/45 – 1989/91 гг., но и русско-британская борьба 1850-х – 1907 гг. Она началась Крымской войной (1853-1856), в 1880-е годы едва не вылилась в вооруженный конфликт в Средней Азии; в 1905 г. англичане руками японцев нанесли поражение России на Тихом океане (в августе 1939 г. Сталин рассчитается с англичанами договором с Германией, повернув этим документом главное направление удара японцев в Азии на британские колонии, а в августе 1945 г. поквитается и с Дай Ниппон – remember

1905 г.!).

Почему континентальные державы – Франция и Россия в XIX в. и Второй Рейх и Россия, а затем Третий Рейх и СССР – не объединили свои усилия, не создали континентальный блок, о котором мечтал великий Карл Хаусхофер, чтобы обеспечить геополитическое «окончательное решение» англосаксонско-державного вопроса? Ведь предпринималось несколько попыток, оказавшихся неудачными. Речь идёт о недолгом (1800-1801) союзе Павла I с Наполеоном, о сближении с Наполеоном Александра I и участии России в континентальной блокаде о попытках навести мосты между Вильгельмом II и Николаем II незадолго до «первой германской» и между немецкими и советскими высокопоставленными военными незадолго до «второй»; я уже не говорю о союзе между Гитлером и Сталиным (август 1939 г. – июнь 1941 г.). И тем не менее, эти сближения и союзы оказывались нежизнеспособными и краткосрочными. Почему?

Очевидный ответ. На первый взгляд, причины очевидны и просты: являясь континентальной державой, и потому заинтересованной в торговле с морской державой, Россия именно с ней вступала в союз; как и Великобритания, Россия не была заинтересована в объединении континентальной Европы. К тому же, не будучи вовлечённой в борьбу за гегемонию в ядре капсистемы, Россия не соприкасалась непосредственно

с морскими державами. Они, в отличие от западных соседей по континенту, не были для неё прямой угрозой, между нею и ими не было территориальных проблем; споры о сферах влияния вне Европы – это другой вопрос, он выходил на первый план в межвоенные периоды, когда в самой Европе, в ядре кап-системы всё было относительно спокойно. Прямой угрозой СССР англосаксы, точнее американцы, стали после окончания эпохи мировых войн, с началом глобального – «холодная война» – противостояния миров и систем, капитализма и коммунизма. Наконец, острыми были экономические трения между континентальными державами, особенно между Германией и Россией; о значении в последнем случае пространственного фактора, Lebensraum’a я уже и не говорю.