Мировой кризис: Общая теория глобализации

При этом практика реализации правил ГАТТ, а сейчас ВТО не позволяет неразвитым странам применять даже те методы защиты национальных рынков, которые применяют против них развитые страны. В результате глобальная конкуренция разрушает отстающие экономик ине только из-за их слабости и неспособности конкурировать «на равных», но и из-за отказа в создании для них равных условий и последовательного применения «двойных стандартов». Это напоминает ситуацию, при которой новичка-боксера не просто выставили бы на ринг против чемпиона мира в тяжелом весе, но еще и связали бы ему при этом руки.

Разрушительность открытия для глобальной конкуренции не готовых к ней относительно неразвитых стран проявляется двояко. С одной стороны, обеспечивая обострение конкуренции и приток относительно дешевых товаров, внешнеэкономическая либерализация делает доминировавшие в этих странах традиционные производства безнадежно нерентабельными. С другой стороны, импортные товары меняют структуру потребностей населения указанных стран, из-за чего оно сокращает потребление многих традиционных продуктов, переключаясь на импорт.

Таким образом, всемерное ускорение и поощрение глобальной интеграции, проповедуемой США как универсальный рецепт процветания, равно как и являющийся ее обоснованием либерализм, навязываемый всему миру как идеология этого процветания, в действительности направлены на увековечивание лидерства развитых стран в глобальной конкуренции. Они столь популярны в этих странах (а благодаря активной пропаганде - и за их пределами), несмотря на свое интеллектуальное убожество, а зачастую и сомнительность исходных постулатов, во многом именно потому, что служат действенным оружием в глобальной конкуренции.

Глобальная интеграция, доводя мировую конкуренцию до небывалой бескомпромиссности, способствовала успеху в первую очередь наиболее развитой страны мира - США, лидирующей в важнейших сферах: создания новых технологических принципов, технологий управления, технологий формирования сознания.

Пример 19.

Первая развитая жертва

глобальной интеграции: Япония

О том, что глобальная интеграция представляет собой стратегическую угрозу не только для неразвитых, но и для всех стран, менее развитых, чем США, весьма убедительно свидетельствует печальный пример Японии.

В 1991 году, когда СССР перестал представлять непосредственную угрозу для Запада, и интересы экономики в международных отношениях были либо осознаны (конечно, не всеми и не везде даже в самих США), либо, скорее всего, лишь прочувствованы как преобладающие над военно-политическими, США начали «топить» наиболее развитого союзника - Японию, который мог составить им наибольшую конкуренцию в мирное время.

Таким образом, США первыми отреагировали на реалии нового, однополюсного мира - в то время, когда он еще даже не начинал осознаваться, а дилемма самоидентификации Запада даже не ставилась на повестку дня (это признак адаптивности американского общества, то есть его большой жизнеспособности). Непосредственной формой нанесения удара стало излюбленное оружие США - открытие национальной экономики, «вхождение в мировой рынок». В конкуренции оно при формальном нейтралитете всегда на руку сильнейшему, то есть США.

Трагедией Японии стало вхождение в мировой рынок банковских услуг на его условиях, то есть резкое подчинение национальной банковской системы чуждым для нее условиям. В результате национальная специфика, ранее бывшая источником силы, превратилась в источник поистине уничтожающей слабости. Японские банки традиционно (как и вся экономика в целом) работали с минимальным уровнем резервов, вполне достаточным с учетом традиционной точности, деловой культуры и наличия подстраховки со стороны государства.

Мировой рынок все это в расчет не принимал, и для него резервы японских банков казались неприемлемо низкими, а сами они, соответственно, хотя и крупнейшими, но недостаточно надежными.

Чтобы исправить это, в 1991 году Япония подписала международную конвенцию, предусматривавшую величину резервов в 8-12% (в японских банках из-за национальных традиций ведения бизнеса, за счет качественного управления минимизировавшего производственные запасы - и, соответственно, банковские резервы - они в лучшем случае достигали 1%). Столь резкое увеличение резервов привело к падению ликвидности, глубокой дестабилизации финансовой системы («проколу фондового пузыря», который был плох не сам по себе, а тем, что конкурировал с таким же пузырем в США; его гибель позволила американскому фондовому рынку избежать аналогичных последствий) и краху японских банков, который так и не сменился их восстановлением как крупнейших и наиболее мощных финансовых институтов мира.

Если в 1990 году из 10 крупнейших банков мира 8 были японскими, то в 1995 году - уже ни одного. Число американских банков, соответственно, выросло с … до … .