После десятилетий войны и революционных катаклизмов Азия радикально изменилась. Возвышение «азиатских тигров», ставшее очевидным с 1970 года и охватившее Гонконг, Республику Корея, Сингапур, Тайвань и Таиланд, принесло процветание и экономический динамизм. Япония приняла демократические институты и построила экономику, способную конкурировать и в некоторых отношениях даже превосходящую экономики западных стран. Китай в 1979 году сменил курс и под руководством Дэн Сяопина начал деидеологизировать внешнюю политику и проводить экономические реформы, которые, усилиями преемников и продолжателей Дэна, оказали грандиозное влияние на сам Китай и на весь мир.
По мере осуществления этих преобразований в Азии, как кажется, стала оформляться политика соблюдения национальных интересов, основанная на следовании вестфальским принципам. В отличие от Ближнего Востока, где почти все государства пребывают под угрозой насильственного опровержения их легитимности, в Азии государство рассматривается как основная единица международной и внутренней политики. Различные страны, возникшие после колониального периода, в целом признают суверенитеты друг друга и не стремятся к вмешательству во внутренние дела соседей по региону; они соблюдают нормы международных организаций и создают собственные региональные и межрегиональные экономические и гражданские партнерства. Высокопоставленный китайский военный чиновник, заместитель начальника Генерального штаба китайской Народно-освободительной армии Ци Цзяньго, отметил в своем политическом обзоре в январе 2013 года, что одной из основных задач современной эпохи является соблюдение «базовых принципов международных отношений, четко сформулированных Вестфальским договором 1648 года, прежде всего принципов суверенитета и равенства».
Азия в нынешнем понимании этого термина возникла как одно из наиболее значимых наследий вестфальской системы: древние народы с богатой традицией исторического антагонизма самоорганизовались в суверенные государства и начали создавать региональные группировки этих государств. В Азии гораздо сильнее, чем в Европе, не говоря уже о Ближнем Востоке, выразились «максимы» вестфальской модели международного порядка, в том числе концепции, которые сегодня ставятся под сомнение на Западе как чрезмерно сосредоточенные на национальных интересах или недостаточно защищающие права личности. Суверенитет, во многих случаях приобретенный только после крушения колониализма, трактуется как имеющий абсолютный характер. Цель государственной политики заключается не в преодолении национальных интересов – что нынче модно в Европе и США, – но в энергичном и жестком их отстаивании. Каждое правительство воспринимает стороннюю критику его внутренних практик как симптом недавно ликвидированной «колониальной опеки». Таким образом, даже если внутренняя политика соседнего государства представляется чрезмерно суровой – как, например, в Мьянме, – это лишь повод для тихого дипломатического увещевания, никак не для откровенного давления, тем более – не для угрозы применения силы.
В то же время в Азии неявно присутствует «фактор риска». Китай публично заявляет – а прочие ключевые игроки на самом деле тоже к этому тяготеют – о возможности использования военной силы во имя соблюдения национальных интересов. Военные бюджеты растут. Соперничество между странами, как, например, в Южно-Китайском море и в водах Северо-Восточной Азии, ведется, как правило, методами европейской дипломатии девятнадцатого века; применение силы не исключается, однако подобного развития событий пока, хоть и с немалым трудом, удается не допустить.
Иерархия, а вовсе не суверенное равенство, исторически являлась организующим принципом международных систем Азии. Власть проявлялась в уважении, которое оказывали правителю и институтам, так или иначе с ним связанным, а не в расчерчивании региональной карты государственными границами. Империи широко раскидывали свои торговые и политические «сети», добиваясь одобрения и поддержки мелких политических единиц. Для народов, которые существовали на пересечении двух или более имперских порядков, путь к независимости зачастую виделся в номинальном подчинении, причем во многих отношениях (это искусство и поныне практикуется в некоторых кругах).