Читаем Мировой порядок полностью

После десятилетий войны и революционных катаклизмов Азия радикально изменилась. Возвышение «азиатских тигров», ставшее очевидным с 1970 года и охватившее Гонконг, Республику Корея, Сингапур, Тайвань и Таиланд, принесло процветание и экономический динамизм. Япония приняла демократические институты и построила экономику, способную конкурировать и в некоторых отношениях даже превосходящую экономики западных стран. Китай в 1979 году сменил курс и под руководством Дэн Сяопина начал деидеологизировать внешнюю политику и проводить экономические реформы, которые, усилиями преемников и продолжателей Дэна, оказали грандиозное влияние на сам Китай и на весь мир.

По мере осуществления этих преобразований в Азии, как кажется, стала оформляться политика соблюдения национальных интересов, основанная на следовании вестфальским принципам. В отличие от Ближнего Востока, где почти все государства пребывают под угрозой насильственного опровержения их легитимности, в Азии государство рассматривается как основная единица международной и внутренней политики. Различные страны, возникшие после колониального периода, в целом признают суверенитеты друг друга и не стремятся к вмешательству во внутренние дела соседей по региону; они соблюдают нормы международных организаций и создают собственные региональные и межрегиональные экономические и гражданские партнерства. Высокопоставленный китайский военный чиновник, заместитель начальника Генерального штаба китайской Народно-освободительной армии Ци Цзяньго, отметил в своем политическом обзоре в январе 2013 года, что одной из основных задач современной эпохи является соблюдение «базовых принципов международных отношений, четко сформулированных Вестфальским договором 1648 года, прежде всего принципов суверенитета и равенства».


Азия в нынешнем понимании этого термина возникла как одно из наиболее значимых наследий вестфальской системы: древние народы с богатой традицией исторического антагонизма самоорганизовались в суверенные государства и начали создавать региональные группировки этих государств. В Азии гораздо сильнее, чем в Европе, не говоря уже о Ближнем Востоке, выразились «максимы» вестфальской модели международного порядка, в том числе концепции, которые сегодня ставятся под сомнение на Западе как чрезмерно сосредоточенные на национальных интересах или недостаточно защищающие права личности. Суверенитет, во многих случаях приобретенный только после крушения колониализма, трактуется как имеющий абсолютный характер. Цель государственной политики заключается не в преодолении национальных интересов – что нынче модно в Европе и США, – но в энергичном и жестком их отстаивании. Каждое правительство воспринимает стороннюю критику его внутренних практик как симптом недавно ликвидированной «колониальной опеки». Таким образом, даже если внутренняя политика соседнего государства представляется чрезмерно суровой – как, например, в Мьянме, – это лишь повод для тихого дипломатического увещевания, никак не для откровенного давления, тем более – не для угрозы применения силы.

В то же время в Азии неявно присутствует «фактор риска». Китай публично заявляет – а прочие ключевые игроки на самом деле тоже к этому тяготеют – о возможности использования военной силы во имя соблюдения национальных интересов. Военные бюджеты растут. Соперничество между странами, как, например, в Южно-Китайском море и в водах Северо-Восточной Азии, ведется, как правило, методами европейской дипломатии девятнадцатого века; применение силы не исключается, однако подобного развития событий пока, хоть и с немалым трудом, удается не допустить.

Иерархия, а вовсе не суверенное равенство, исторически являлась организующим принципом международных систем Азии. Власть проявлялась в уважении, которое оказывали правителю и институтам, так или иначе с ним связанным, а не в расчерчивании региональной карты государственными границами. Империи широко раскидывали свои торговые и политические «сети», добиваясь одобрения и поддержки мелких политических единиц. Для народов, которые существовали на пересечении двух или более имперских порядков, путь к независимости зачастую виделся в номинальном подчинении, причем во многих отношениях (это искусство и поныне практикуется в некоторых кругах).

Перейти на страницу:

Все книги серии Политика

Новый Макиавелли
Новый Макиавелли

Британский дипломат Джонатан Пауэлл, возглавлявший администрацию Тони Блэра с 1997 года — в едва ли не самое «горячее» десятилетие Великобритании, как с внешнеполитической, так и с внутренне-политической стороны, — решил проверить актуальность советов великого итальянца для СОВРЕМЕННЫХ политиков.Результатом стала книга «Новый Макиавелли», ничуть не менее интересная, чем, собственно, ее гениальный предшественник — «Государь».«Уроки практического макиавеллизма» для тех, кто намерен выжить и преуспеть в коридорах власти!..«Государь» Никколо Макиавелли — библия для политиков.Его читают и перечитывают, он не залеживается на полках книжных магазинов.Но изменилась ли изнанка политической кухни со времен Макиавелли? Изменились ли сами закулисные правила, по которым новые «государи» управляют своими «подданными»?Какими стали принципы нынешней политической, игры?Насколько соотносимы они со стилем и почерком славной интригами эпохи Макиавелли?И чего добьется тот, кто решит им последовать?..

Джонатан Пауэлл

Политика / Образование и наука

Похожие книги

Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное
Целительница из другого мира
Целительница из другого мира

Я попала в другой мир. Я – попаданка. И скажу вам честно, нет в этом ничего прекрасного. Это не забавное приключение. Это чужая непонятная реальность с кучей проблем, доставшихся мне от погибшей дочери графа, как две капли похожей на меня. Как вышло, что я перенеслась в другой мир? Без понятия. Самой хотелось бы знать. Но пока это не самый насущный вопрос. Во мне пробудился редкий, можно сказать, уникальный для этого мира дар. Дар целительства. С одной стороны, это очень хорошо. Ведь благодаря тому, что я стала одаренной, ненавистный граф Белфрад, чьей дочерью меня все считают, больше не может решать мою судьбу. С другой, моя судьба теперь в руках короля, который желает выдать меня замуж за своего племянника. Выходить замуж, тем более за незнакомца, пусть и очень привлекательного, желания нет. Впрочем, как и выбора.

Лидия Андрианова , Лидия Сергеевна Андрианова

Публицистика / Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Попаданцы / Любовно-фантастические романы / Романы
Сталин: как это было? Феномен XX века
Сталин: как это было? Феномен XX века

Это был выдающийся государственный и политический деятель национального и мирового масштаба, и многие его деяния, совершенные им в первой половине XX столетия, оказывают существенное влияние на мир и в XXI веке. Тем не менее многие его действия следует оценивать как преступные по отношению к обществу и к людям. Практически единолично управляя в течение тридцати лет крупнейшим на планете государством, он последовательно завел Россию и её народ в исторический тупик, выход из которого оплачен и ещё долго будет оплачиваться не поддающимися исчислению человеческими жертвами. Но не менее верно и то, что во многих случаях противоречивое его поведение было вызвано тем, что исторические обстоятельства постоянно ставили его в такие условия, в каких нормальный человек не смог бы выжить ни в политическом, ни в физическом плане. Так как же следует оценивать этот, пожалуй, самый главный феномен XX века — Иосифа Виссарионовича Сталина?

Владимир Дмитриевич Кузнечевский

Публицистика / История / Образование и наука