Читаем Мировой порядок полностью

«Бхагавадгита», классический текст индуизма, сформулировала итог подобных «воодушевляющих испытаний» с точки зрения отношений между этикой и властью. Этот текст, фрагмент «Махабхараты» (древней эпической поэмы на санскрите, по утверждениям некоторых, ничуть не менее влиятельной, нежели Библия или гомеровский эпос), составлен как диалог между доблестным и благородным воином Арджуной и его возницей, аватарой бога Кришны. Арджуна, «обуянный страданием» накануне битвы при мысли о бедах, которые ему предстоит навлечь, задается вопросом: чем можно оправдать ужасные последствия войны. Это неправильный вопрос, отвечает Кришна. Ведь жизнь вечна и циклична, а суть вселенной неподвластна разрушению, и потому «мудрый не скорбит ни о живых, ни о мертвых. Никогда не было так, чтобы не существовал я или ты, или все эти цари, и в будущем мы никогда не прекратим существование». Искупление достигается через исполнение установленного долга – и через осознание того, что все внешние проявления иллюзорны, ибо «у несовершенного нет бытия; бытие заключается в вечности». Воину Арджуне выпала война, к которой он не стремился. Он должен хладнокровно принять обстоятельства и выполнить свой долг с честью, должен убивать и побеждать – но ему «не стоит скорбеть».

Призыв Кришны к долгу возобладал над чувствами, и Арджуна избавился от сомнений, но катаклизмы войны – подробно описанные в остальных книгах эпоса, – как бы «оттеняют» угрызения совести воина. Этот основной труд индийской мысли воплощает в себе одновременно упоение битвой и важность морали: не столько избегать сражений, сколько «подниматься» над ними. Этика вовсе не отвергается, но в той или иной ситуации значение имеют конкретные действия, а вечность предоставляет «исцеляющую» перспективу. Кое-кто из читателей увидел в тексте хвалу бесстрашию в бою, а Ганди прославлял этот текст как «источник духовности».

Когда религия проповедует вечные истины и «неуловимость» любой мирской деятельности, светские правители получают широкие полномочия для практических шагов. Пионером подобного подхода был министр Каутилья (четвертый век до нашей эры), которому приписывают активное участие в воцарении династии Маурьев, изгнавшей преемников Александра Великого из Северной Индии и впервые объединившей субконтинент в одно государство.

Каутилья писал об Индии, сравнимой по бедственному состоянию с Европой до Вестфальского мира. Он перечислял множество государств, потенциально вовлеченных в постоянные конфликты друг с другом. Подобно Макиавелли, он анализировал тот мир, который видел вокруг, и предлагал практическое, а не нормативное руководство к действию. Этическая основа трактата Каутильи идентична мыслям Ришелье, жившего двумя тысячами лет позже: государство – хрупкое образование, и государственный муж не вправе рисковать его выживанием во имя этических принципов.

Традиция гласит, что то ли в ходе, то ли по завершении своих практических трудов Каутилья составил свод наставлений в области стратегии и внешней политики на основании наблюдений за событиями; этот свод известен как «Артхашастра». Данный трактат излагает, бескомпромиссно и четко, представление о том, как создать и сохранить государство, нейтрализуя, умиротворяя и (когда возникают подходящие условия) завоевывая соседей. «Артхашастра» рассказывает о практике государственного управления, а не о теории, обсуждаемой на философских диспутах. Для Каутильи власть являлась доминирующей реальностью. Она многомерна, и ее составляющие взаимозависимы. Все элементы той или иной ситуации актуальны, вычисляемы и пригодны для манипуляций со стороны лидера для достижения стратегических целей. География, финансы, военная сила, дипломатия, шпионаж, право, сельское хозяйство, культурные традиции, мораль и общественное мнение, слухи и легенды, пороки и слабости людей – все это мудрому правителю следует знать и использовать, дабы укрепить и расширить свою власть; так в современных оркестрах дирижер подчиняет исполнителей своей воле ради единства мелодики. Словом, налицо комбинация идей Макиавелли и Клаузевица.

Перейти на страницу:

Все книги серии Политика

Новый Макиавелли
Новый Макиавелли

Британский дипломат Джонатан Пауэлл, возглавлявший администрацию Тони Блэра с 1997 года — в едва ли не самое «горячее» десятилетие Великобритании, как с внешнеполитической, так и с внутренне-политической стороны, — решил проверить актуальность советов великого итальянца для СОВРЕМЕННЫХ политиков.Результатом стала книга «Новый Макиавелли», ничуть не менее интересная, чем, собственно, ее гениальный предшественник — «Государь».«Уроки практического макиавеллизма» для тех, кто намерен выжить и преуспеть в коридорах власти!..«Государь» Никколо Макиавелли — библия для политиков.Его читают и перечитывают, он не залеживается на полках книжных магазинов.Но изменилась ли изнанка политической кухни со времен Макиавелли? Изменились ли сами закулисные правила, по которым новые «государи» управляют своими «подданными»?Какими стали принципы нынешней политической, игры?Насколько соотносимы они со стилем и почерком славной интригами эпохи Макиавелли?И чего добьется тот, кто решит им последовать?..

Джонатан Пауэлл

Политика / Образование и наука

Похожие книги

Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное
Целительница из другого мира
Целительница из другого мира

Я попала в другой мир. Я – попаданка. И скажу вам честно, нет в этом ничего прекрасного. Это не забавное приключение. Это чужая непонятная реальность с кучей проблем, доставшихся мне от погибшей дочери графа, как две капли похожей на меня. Как вышло, что я перенеслась в другой мир? Без понятия. Самой хотелось бы знать. Но пока это не самый насущный вопрос. Во мне пробудился редкий, можно сказать, уникальный для этого мира дар. Дар целительства. С одной стороны, это очень хорошо. Ведь благодаря тому, что я стала одаренной, ненавистный граф Белфрад, чьей дочерью меня все считают, больше не может решать мою судьбу. С другой, моя судьба теперь в руках короля, который желает выдать меня замуж за своего племянника. Выходить замуж, тем более за незнакомца, пусть и очень привлекательного, желания нет. Впрочем, как и выбора.

Лидия Андрианова , Лидия Сергеевна Андрианова

Публицистика / Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Попаданцы / Любовно-фантастические романы / Романы
Сталин: как это было? Феномен XX века
Сталин: как это было? Феномен XX века

Это был выдающийся государственный и политический деятель национального и мирового масштаба, и многие его деяния, совершенные им в первой половине XX столетия, оказывают существенное влияние на мир и в XXI веке. Тем не менее многие его действия следует оценивать как преступные по отношению к обществу и к людям. Практически единолично управляя в течение тридцати лет крупнейшим на планете государством, он последовательно завел Россию и её народ в исторический тупик, выход из которого оплачен и ещё долго будет оплачиваться не поддающимися исчислению человеческими жертвами. Но не менее верно и то, что во многих случаях противоречивое его поведение было вызвано тем, что исторические обстоятельства постоянно ставили его в такие условия, в каких нормальный человек не смог бы выжить ни в политическом, ни в физическом плане. Так как же следует оценивать этот, пожалуй, самый главный феномен XX века — Иосифа Виссарионовича Сталина?

Владимир Дмитриевич Кузнечевский

Публицистика / История / Образование и наука