Мировой порядок

С момента возникновения страны в качестве единого политического образования в 221 году до нашей эры и до начала двадцатого столетия позиция Китая в центре мирового порядка воспринималась местными элитами как настолько очевидная, что в китайском языке не было слова, обозначающего данное явление. Лишь историки в ретроспективе описали «синоцентричную» систему дани. Согласно этой традиционной концепции, Китай видел себя единственным, в некотором смысле, суверенным государством в мире. Его император воспринимался как фигура космических масштабов, как «стержень», соединяющий человеческое и божественное. Его владениями был вовсе не «Китай», не территории, на которых он непосредственно правил, но «Вся Поднебесная», где Китай выступал как центр и очаг цивилизации – «Срединное государство», вдохновляющее и ведущее за собой остальное человечество.

С этой точки зрения мировой порядок отражает универсальную иерархию, а не равновесие конкурирующих суверенных государств. Каждое известное общество трактуется как состоящее в своего рода вассальных отношениях с Китаем, частично основанных на близости культуры конкретного общества к китайской культуре; и никто не в состоянии претендовать на равенство. Монархи других стран – не коллеги-сюзерены, а лишь прилежные ученики, осваивающие искусство управления и подлежащие цивилизаторству. Дипломатия представляет собой не процесс согласования суверенных интересов путем переговоров, а набор тщательно продуманных церемоний, в рамках которых другие общества имеют возможность подтвердить отведенное им место в глобальной иерархии. В соответствии с таким подходом «внешняя политика» (в современном смысле) классического Китая подпала под надзор министерства церемоний, что и определяло характер трибутарных отношений, а «пограничное» министерство ведало взаимодействием с кочевыми племенами. Китайское министерство иностранных дел появилось только в середине девятнадцатого столетия, и то по необходимости – когда в страну явились «варвары» с Запада. Но даже тогда китайские чиновники продолжали считать своей задачей наставление «варваров» в искусстве управления; то есть в Китае не было и намека на вестфальские принципы дипломатии. Новое министерство носило показательное название – «министерство управления делами всех народов»; отсюда следовало, что Китай вообще не ведет межгосударственную дипломатию.

Цель трибутарной системы заключалась во внушении уважения, а не в извлечении экономической выгоды и не в подавлении чужих культур военной силой. Самое внушительное архитектурное сооружение Китая, Великая Китайская стена, протянувшаяся примерно на пять тысяч миль, была заложена императором Цинь Ши-хуанди, который только что победил всех соперников, завершил эпоху «воюющих царств» и объединил Китай. Это грандиозное свидетельство военных побед, но также и признание собственных слабостей – воплощение огромной силы, сознающей свою уязвимость. На протяжении тысячелетий Китай чаще хитрил и искушал противников, чем пытался победить их оружием. Некий министр династии Хань (206 до н. э. – 220 н. э.) описал «пять приманок», которыми он предполагал управлять дикими племенами хунну на северо-западной границе Китая (пусть в военном отношении Китай, разумеется, кочевников превосходил):

«Нужно оделить их… приличным платьем и повозками, дабы соблазнить взоры; накормить их отличными яствами, дабы соблазнить уста; пусть звучит музыка и щебечут женщины, дабы соблазнить слух; нужно простроить для них высокие дома и амбары и дать им рабов, дабы соблазнить чрево… а тем, кто придет поклониться, император выкажет милость, встретит их достойным приемом в своем дворце и сам станет подавать им пищу и вино, дабы соблазнить разум. Вот таковы пять приманок».

Отличительной чертой дипломатических ритуалов Китая было коленопреклонение – следовало встать на колени и коснуться головой пола, признавая величие императора; это сознательное унижение, конечно, мешало отношениям с современными западными государствами. Впрочем, коленопреклонение считалось добровольным – тем самым чужестранный дипломат выказывал уважение народу, который не столько завоевывали, сколько почитали. Дань, которую вручали императору на подобных церемониях, нередко уступала по стоимости ответным дарам императора.

Китай традиционно стремился доминировать психологически, через свои достижения и протокол, но время от времени все-таки предпринимал военные походы, чтобы преподать непокорным варварам «урок» и внушить уважение. Обе упомянутые стратегические цели и принципиально «психологический» подход к вооруженным конфликтам были продемонстрированы совсем недавно, в войнах с Индией (1962) и Вьетнамом (1979), а также нашли отражение в способах, какими Китай подтверждал свои коренные интересы в отношениях с другими соседями.