Мировые религии о преступлении и наказании

Данное обстоятельство связано со многими факторами, требующими отдельного научного осмысления [317] , и не в последнюю очередь со стремлением упростить, дифференцировать усложненный судебный процесс по уголовным делам. Только зачем при этом нарушать принципы судопроизводства (которые, как известно, должны брать свое начало из природы вещей), размывая предметы правового регулирования материального и процессуального законодательства, и тем самым не упрощать, а еще больше усложнять?

Уже имеются десятки решений Конституционного суда РФ по вопросам о соотношении УК РФ, УПК РФ и УИК РФ, и Конституционный суд РФ вправе оперировать при этом конституционно-правовым смыслом и, видимо, конституционно-правовым духом.

Правоприменитель же связан более жесткими императивными рамками: он обязан руководствоваться только законом, иногда – несовершенным, зачастую – не свободным от досадных погрешностей и недоразумений.

Между тем категория «дух» должна относиться не к доктрине и не к правоприменению, а непосредственно к закону.

В самом уголовном законодательстве содержатся определенные идеи о том, что уголовное законодательство обеспечивает безопасность человека на началах справедливости и гуманизма, для всех и для каждого. В целом в действующем уголовном законодательстве в основном реализовано христианское Десятисловие на уровне «не убий», «не укради» и т. п. Но в том-то и дело, что, как и в философии, в уголовном праве общего не существует, оно всегда проявляется в единичном. Так что поиск национальной идеи, а вместе с ней и уголовноправовой идеи, т. е. духа уголовного закона, продолжается.

Отрицать формационный, классовый путь формирования и развития отечественного законодательства, в том числе уголовного, который ныне маскируется, объективных оснований не имеется. В разных формациях имеются плюсы и минусы, нравственные и аморальные нормы, а истина, как всегда, находится посередине. В этой связи весьма уместны слова Л. Н. Толстого о том, что из всех наук самой главной является наука о том, как научиться делать как можно больше добра и как можно меньше зла.

Взаимодействие категорий духа и буквы закона не ограничивается их сравнением с парными категориями формы и содержания. Оно гораздо глубже, как сущность и явление, орган и его функции. Как известно, сущность является, а явление существенно. А в первичности органа или его функций приоритет также имеет спорный характер: орган определяет функцию или функция порождает орган? Ответ, как видно, из области основного вопроса философии о первичности сознания либо бытия. Отражая объективную природу правовых явлений, дух закона иначе как в его букве объективирован быть не может, поэтому право выступает как единство правовой сущности и явления.

Чего недостает современному уголовному законодательству, а вслед за ним и праву в обретении единства духа и буквы, формы и содержания, сущности и явления? Это, в общемто, хорошо известно.

Представляется необходимым существенно переработать УК РФ на предмет определения действительной преступности содержащихся в нем деяний, в том числе сквозь призму обеспечения безопасности человека не только через нормативистский критерий запрещенности (уголовной противоправности), но и посредством критерия общественной опасности.

Юристам известно, что ныне реально применяются 15–20 составов преступлений, что практику применения ряда из них, в том числе организацию приготовления к убийству, к терроризму, к незаконному обороту наркотических средств, оружия и т. п., порой продуцируют сами правоохранительные органы своими оперативными мероприятиями, псевдоэкспериментами и контрольными закупками, а «мертвые», ненужные нормы продолжают существовать.

Нуждается в конструктивно-критическом переосмыслении содержание ряда разросшихся экономических преступлений. Не следует расширять пределы уголовной репрессии с учетом, например, того, что не всякий обман, злоупотребление доверием, финансовая пирамида в век рыночной, т. е. рискованной, экономики есть уголовно наказуемое мошенничество в том смысле, как оно ныне сформулировано в УК РФ.

Действительно, в настоящее время практически любой сетевой маркетинг можно оценить как финансово-экономическую пирамиду и, следовательно, квалифицировать его как организованное хищение путем мошенничества в особо крупном размере. Между тем налицо добровольные гражданскоправовые, хотя и рискованные, отношения, а первые подобные пирамиды строило само государство, переходя с социалистических на капиталистические рельсы. Эти действия не должны наказываться, как некоторые убийства, десятью годами лишения свободы.

Объективно более 15 лет мы имеем серьезный кризис бессистемной системы уголовных наказаний и в целом мер уголовно-правового характера.