Мирские жители

Они собирают глубинное будущее временной формы душевного блага. Проявленная форма душевного блага суть любование, душевная чувственная привязанность. Но какая непроявленная черта сущности предопределит дальнейшие возможности любования и восхищения? Какое пока скрытое качество ― определит возможности души восхищаться и любоваться? Привлекательность как черта формы определит эти дальнейшие возможности и перс­пективы! Драконы ― высшая параллель животных. И как животные первого подвида формируют то, что привлекательно для биологического тела, создавая этим эволюцию, так драконы первого подвида формируют то, что привлекательно для мирской души. Именно благодаря им земные закаты притягивают взор, дождь свеж и чист, а лесные родники напитаны завораживающими ароматами. Драконы первого подвида определяют, как именно скомпоновать группы событий энергии опеки таким образом, чтобы получившаяся форма душевного блага была привлекательна для души и нравилась ей в чувственном аспекте.

Драконы первого подвида ― чуткие и душевно гибкие существа, непосредственные и активные. Правда, зачастую их непосредственность носит несколько специфический характер. Так еще в древней Индии те редкие мужчины из людей, которым повезло жениться на драконе (там их называли нагинями), жаловались: нет никакой возможности удержать жену от супружеской измены. Она просто берет и делает то, что ей нравится, а потом еще и филигранно врет. Коварство, гипноз и интриги, игра на чувствах ― любимый конек драконов. Средняя эльфа ― предельно честна, ведь она собирает закон опеки. А дракон ― он собирает многовариантные комбинации закона опеки, из которых и формируется форма душевного блага. И ориентир в них ― не сам закон опеки, а новая форма. Поэтому дракон считает в некоторых случаях вранье и интригу ― за благо. Если, конечно, в результате удалось достичь доминантных признаков, лучших черт в форме чувственного.

Негативные черты драконов первого подвида, обусловленные стагнацией основы

Начиная с уровня драконов, испытания основы становятся достаточно болезненными, ведь они теперь включают в себя мир, сотканный из энергии эмоций. Смиренный, гибкий душою дракон первого подвида был непосредственным и опти­мис­тичным. Почему? Да потому что он шел туда и делал то, что привлекало его душу. А если обламывалось ― он попросту пробовал иначе, выдерживая испытание по синхронизации своей основы. Слышит дракон ― где-то музыка играет. Пошел, а там ― играют спектакль, музыка, зрители. У него не было билета ― и его выгоняют с территории. Но он не унывает, пойдет в другое место или на следующий день придет с билетом.

Высокомерный дракон так не сможет. Он не выдержит эмоциональной боли. Поэтому он становится расчетливым и хитрым, жеманным и стыдливым. Он уже не идет открыто и прямо за порывом души. Он рассчитывает ― как бы пойти, и чтобы не обидели, и вообще, чтобы он обязательно был центром внимания. А его привлекательностью чтобы восхищались, и он жеманно нежился бы в лучах всеобщего обожания. Если же такой стагнирующий дракон получит то, к чему стремился ― тогда его непосредственность превращается в крайнюю степень эгоистичности. «Возьму (съем, получу) то, что нравится, а интересы других ― зачем о них вообще думать?»

Дальше его порывы души упрощаются, его понимание привлекательного в чувствах становится все проще. Это порождает очень специфическое душевное ощущение ― нечто вроде беспросветного уныния, опускающегося на эмоции. Если быть точным, то в человеческом языке нет полностью подходящего слова, уныние ― лишь приближенный термин. А значит, исчерпывающе подобное явление можно описать лишь технически: у такого дракона истощается сила эмоций

. Базовая несущая энергия слоев душевного блага становится все слабее. И слабое, бессильное, беспросветное уныние ― лишь результат. Его эмоции ничего не могут. Порывы иссякают. Иссякает жизненная энергия.

Поэтому драконы в своих родных телах получают весьма неприятное дополнение к своему существованию: они точно знают, когда умрут. Тогда, когда у них закончится вся жизненная энергия

. Так, в древнем Китае драконы весьма подпортили свою репутацию тем, что ослабевая жизненной энергией из-за стагнаций ― они в панике высасывали эту энергию из всех живых существ, до каких только могли дотянуться.

Драконы второго подвида