Миры Филипа Фармера. Том 11. Любовь зла. Конец времён. Растиньяк-дьявол

Лейф редко оказывался ошарашен, но тут ему представился хороший случай.

— Ты считаешь это аморальным? Почему?! Это же война! Против убийств на войне ты не возражаешь. Один Господь знает, скольких гаек ты отправила на тот свет за прошедшие годы!

— Убить ради своей страны — одно дело, — ответила Ава. — Но… но использовать прелюбодейство как оружие… это неописуемо!

Лейф развел руками — не то от отчаяния, не то от злости.

— Ну, я сдаюсь! — Он смолк, задумчиво нахмурившись, потом покраснел и нерешительно добавил: — Мне только сейчас пришло в голову. В КХВ об этом могли не подумать… Алла-вторая девственница? Если это так, как она объяснит это мужу?

— Я об этом позаботилась, — ответила Ава, потупившись.

Лейф вцепился ей в плечо с такой силой, что Ава вскрикнула и уронила винтовку.

— Ты… ты!.. — выдавил он. — Как?

— Хирургически, конечно. А ты что подумал?

— Сама знаешь.

— В чем дело, Лейф? Или ты планировал…

— Тихо. Кандельман идет.

Ава замерла, вцепившись в винтовку. Своей обычной мягкой походкой уззит двинулся к ним, небрежно держа оружие под мышкой. Он открыл было рот, собираясь сказать что-то, но его прервал крик.

Все трое обернулись. Кричала Алла Даннто. После первого вопля голос отказал ей, и теперь она, держась за горло, тыкала пальцем в кусты.

Лейфу хватило одного взгляда на мчащуюся к ней с копьем звероподобную фигуру в шкурах, чтобы вскинуть винтовку. До этого мига он вовсе не намеревался стрелять в гемманцев, вывезенных со своей родины для этих гладиаторских игр по-современному, и втайне надеялся, что один из неандерталоидов покалечит или убьет кого-нибудь из охотников-гаек — так тем и надо. Теперь он не колебался. Одним плавным движением он вскинул винтовку к плечу, прицелился в бочкообразную грудь и нажал на спуск. Винтовка 45-го калибра почти не давала отдачи. Лейф не успел выстрелить второй раз, как раздался выстрел Кандельмана. Гемманец завалился набок.

Бледный Даннто загородил жену своим телом; теперь, когда обезьяночеловек корчился в агонии, уриэлит дрожал. Кандельман подскочил к поверженному врагу и всадил в голову гемманца две разрывные пули.

Лейф видел, что Алла не пострадала, и не стал тратить время на вопросы, все ли с ней в порядке — этим занимался Даннто. Вместо этого он склонился над трупом.

— Откуда он взял кожаные ремешки, чтобы привязать наконечник к древку? — поинтересовалась Ава, следуя его примеру. — И заметь — древко из просушенного дерева.

Последняя реплика долетела до Кандельмана.

— Несомненно, это дело рук кого-то из врагов сандальфона, — ответил он. — Я прикажу немедленно допросить служителей, ухаживающих за гемманцами.

Даннто тоже подошли посмотреть на труп. Алые губы жены уриэлита неестественно выделялись на бледном лице.

Лейф огляделся. «Кажется, никто больше не заметил, — подумал он. — И я промолчу». Однако, чтобы удовлетворить свое любопытство, он наклонился и внимательно осмотрел тело; приподнял краешек шкуры, увидел на груди гемманца кое-что неожиданное и поспешно отпустил шкуру. Когда он встал, губы его были плотно сжаты.

Наблюдательная Ава заметила, что Лейф взволнован, но молчала, пока они не нашли предлога вновь отойти подальше от прочих охотников.

— Что ты там увидел?

— Ты обратила внимание на пропорции рук и ног? Конечности гемманцев коротки по сравнению с человеческими. Кости предплечий изогнуты, чтобы к ним крепились сильные мышцы. Шейные позвонки гемманцев построены так, что они, как обезьяны, не могут откинуть голову назад. Есть и другие различия, но этих хватит.

У этого парня руки и ноги намного длиннее, чем положено. Локтевая и лучевая кости — прямые, человеческие. Шея, хоть и короткая до невидимости, но назад гнется. Короче, это землянин. Ставлю что угодно, что останься его лицо целым, то мы нашли бы псевдокожу, создающую маску неандертальца.

Но и это не все. Кто-то пытался скрыть свою истинную цель. На животе этого парня вытатуированы буквы J. С.

Ава восприняла новость спокойно.

— Чтобы, если его убьют, вина пала на Кюза… или Менялу. А если бы не убили?

— Пять к одному, что у него в зубе капсула с ядом. Обрати внимание — он несся на Аллу. Как насчет «аварии», в которой погибла ее сестра?

— А ты как думал? Вопрос в том, зачем на нее покушаться? И кому нужно винить Жака Кюза?

— Продолжение в следующем номере, — усмехнулся Лейф.

— Будь серьезнее! Почему ты не сказал об этом остальным?

— Слушай, кто бы ни покушался на жизнь Аллы, этот человек неподалеку. Он хотел иметь возможность убрать своего человека, если бы того взяли живым. Трупы не болтают. Нет, тот, кому выгодна смерть Аллы, совсем рядом.

— То есть это любой из двух дюжин человек. Как насчет Кандельмана? Он так старательно разнес убийце-неудачнику череп, словно старался сделать его лицо неузнаваемым.

— Он выстрелил почти одновременно со мной. Если бы он стоял за этим, то подождал бы, пока копье полетит в Аллу. А выстрел в голову ничего не скроет. Отпечатки пальцев, например, остаются. Я, кстати, хочу их потом добыть и проверить кое-что. И еще, возвращаясь к Кандельману — Аллу он не любит, но Даннто верен полностью.