Миры Филипа Фармера. Том 13. Экзорцизм: Ловец душ; Плоть

Но я дам вам кое-какие ответы — за этим я и пришел. Первое: вас отпустят. Второе: вам дадут месяц, чтобы найти свое место в жизни Дисии. Если по прошествии этого срока не станет видно, что вы будете хорошими гражданами, вас умертвят. Выслать вас за границу — значит увеличить население враждебной страны, а это в наши планы абсолютно не входит.

— Ладно, теперь мы хоть знаем свое положение, — ответил Черчилль. — Хотя и приблизительно. Допустят ли нас на «Терру»? Там собраны результаты уникальных исследований за десять лет.

— Нет, не допустят. Но вам вернут ваше личное имущество.

— Спасибо, — сказал Черчилль. — Понимаете ли вы, что, кроме нескольких книг, ни у кого из нас нет личного имущества? На что нам жить, пока мы найдем работу? Да и работу нам вряд ли удастся получить в вашем довольно примитивном обществе.

— Честно говоря, не знаю, — ответил Том Табак. — В конце концов, жизнь вам сохранили. Были и другие предложения.

Он сунул два пальца в рот и свистнул. Появился человек с портфелем.

— Мне пора, джентльмены. Служебные обязанности. Но чтобы вы по незнанию не нарушали законов сей благословенной нации, а также чтобы устранить искушение совершить кражу, этот человек просветит вас насчет наших законов и одолжит вам на неделю денег на пропитание. Их вы вернете, когда найдете работу — если найдете. Да благословит вас Колумбия.

Через час всех восьмерых вывели из дома и оставили перед его входом.

Весьма далекие от ликования, они чувствовали себя несколько ошеломленными и более чем несколько беспомощными.

Черчилль посмотрел на остальных и, хоть и разделял их чувства, все же сказал:

— Бога ради, возьмите себя в руки! Что с вами такое? Мы выбирались из худших передряг. Помните, как на Вольфе-69-Ш мы плыли на плоту через юрское болото? Когда на нас напали эти воздушные шары и мы потеряли оружие и безоружными добирались до корабля? Тогда было хуже, но такого унылого вида у вас не было. Что стряслось? Или вы уже не те, что были?

— Боюсь, что нет, — ответил Штейнборг — Не то чтобы мы потеряли храбрость. Просто мы ждали иного. Когда садишься на неисследованную планету, ожидаешь самых страшных неожиданностей, иногда даже предвкушаешь их. А здесь мы, на родной планете, ну, ждали слишком многого, а к тому же оказались беспомощны. Оружия у нас нет, и если попадем в переплет, даже не сможем проложить себе дорогу пулями и пробиться к кораблю.

— И потому ты собираешься стоять здесь и ждать, пока все как-то образуется? Господа Бога ради! Ребята, вы были солью Земли, выбранными из десятков тысяч кандидатов за интеллект, за находчивость, за физическую подготовку. А теперь вы высадились среди туземцев, у которых в голове меньше знаний, чем у вас в мизинце! Вы должны быть богами — а ведете себя как мыши.

— Не тарахти, — ответил Лин. — Мы еще не оклемались. Мы не знаем, что делать, и именно это нас пугает.

— Ну а я не собираюсь здесь торчать, пока меня не подберет какая-нибудь добрая душа! — заявил Черчилль. — Я буду действовать — и немедленно!

— А что конкретно ты собираешься делать? — спросил Ястжембски.

— Я пройдусь по Вашингтону, огляжусь, пока не найду чего-нибудь, что побудит к действию. Если вы, ребята, хотите пойти со мной — можете. Если хотите выбрать свой путь — тоже можно. Я согласен быть лидером, но не пастухом.

— Ты не понял, — сказал Ястжембски. — Шестеро из нас вообще не с этого континента. Я бы вернулся в Святую Сибирь. Гбью-хан хочет домой в Дагомею. Чандра — в Индию. Аль-Масуини — в Мекку, а Лин — в Шанхай. Но это, похоже, ни одному из нас не светит. Штейнборг хотел бы в Бразилию, но там его не ждет ничего, кроме пустыни, джунглей и воющих дикарей. И потому…

— …и потому вам надо остаться здесь и поступить, как предложил Табак — вписаться. Вот это я и собираюсь сделать. Кто со мной?

Черчилль не стал задерживаться для продолжения спора. Он двинулся по улице, ни разу не оглянувшись. Завернув за угол, он, однако, остановился перед группой играющих в мяч голых детей — мальчиков и девочек.

Прождав, быть может, пять минут, он вздохнул. За ним явно никто не пошел.

Он ошибся. Как раз когда он собрался идти дальше, его кто-то окликнул:

— Черчилль, погоди минутку.

Это был Сарвант.

— Где остальные? — спросил Черчилль.

— Азиаты решили добираться каждый к себе на родину. Когда я ушел, они еще обсуждали, украсть им лодку и переплыть Атлантику или украсть оленей и ехать к Берингову проливу, а оттуда — на лодке в Сибирь.

— Я бы сказал, что у них самые мужественные в мире сердца — или самые твердые в мире лбы. Неужто они всерьез рассчитывают на успех? Или что там окажется лучше, чем здесь?

— Они не знают, что там найдут, но настроены отчаянно.

— Я бы вернулся и пожелал им удачи, — сказал Черчилль, — но не хочу начать их отговаривать. Они смелые люди. Я это знал, когда обозвал их мышами, но тогда я просто хотел поднять их дух. Боюсь, у меня слишком хорошо получилось.

— Я дал им свое благословение, хотя большинство из них — агностики. Однако боюсь, что они сложат кости на этом континенте.

— А ты? Попытаешься добраться до Аризоны?