Миры Филипа Фармера. Том 14. Властелин Тигр

Ее напыщенность была не так уж неуместна — пожиратели падали играли в джунглях далеко не последнюю роль.

— О марабу, — беззвучно вымолвил Рас. — Я пока еще не труп. Но если за мной не придут, скоро им стану.

«О Господи! — подумал Рас. — Я заперт в моем собственном теле».

Он попытался вскрикнуть. Если удастся, это может отпугнуть птицу. Правда, ненадолго. Она обязательно вернется. Эти мертвые глаза, видавшие на коротком птичьем веку так много смерти, скоро встретятся с его собственными. Одно движение острого клюва — и у Раса нет глаза.

Единственным оставшимся Рас будет наблюдать, как марабу закидывает голову на длинной шее, чтобы уронить в глотку первую пробу. Затем мертвые глаза снова обратятся к Расу. Марабу сторожко оглядится по сторонам — у пожирателей падали есть свои враги в джунглях. Еще один ослепляющий укол — и стремительно падающее острие клюва станет последним, что Расу уготовано увидеть в этой жизни. Но не последним, что дано почувствовать.

Марабу испустил противный негодующий вопль и, взмахнув крыльями, заковылял прочь. Другая тень пала на лицо Раса. Ее хозяин имел черную морду с огромными — точно пустые глазницы — ноздрями, выдающейся вперед челюстью и желтыми клыками в приоткрытой пасти. Под выступающими надбровными дугами, покрытыми жестким черным волосом, светились два больших рыжевато-коричневых глаза.

— Негус! — попытался выдохнуть Рас. — Негус, спаси меня!

Это имя, в переводе с амхарского означавшее «император», дал горилле сам Рас. Пятисотфунтовый монстр ходил сейчас в вожаках небольшой стаи, но еще лет восемь назад был другом Раса и партнером по играм. Тогда он был отличным приятелем с покладистым характером. Рас дни напролет мерялся с ним силами и бегал взапуски. Но однажды, прыгнув на Негуса с громким рычанием, словно леопард, из засады, Рас был ошарашен реакцией приятеля. Вместо того чтобы удрать, как полагалось по правилам игры, Негус грозно повернулся к нему. Глубокий шрам на плече остался от той встречи как напоминание, что горилл лучше не пугать и не злить.

Негус с горловым рыком склонился над Расом и заглянул в глаза. Грудь горильего вождя украшали ростки бамбука. Вытянув лапу, он толстым морщинистым пальцем легонько надавил Расу на веки. Затем стал ворочать его, точно бревно.

— Сделай же что-нибудь! — беззвучно простонал Рас. — Сходи за Юсуфу!

Рас прекрасно знал, что, сумей он даже выразить свое отчаяние словами, толку будет мало. Негус слов не понимал. А если бы даже и понимал, за помощью не отправится. Он терпел присутствие Раса, и только.

— Безмозглая волосатая туша! — выругался про себя Рас. — Скотина неблагодарная! Двух лет не прошло, как я спас тебя из лап леопарда. Это я прогнал его. Если бы не мое вмешательство, твои кости белели бы сейчас под деревьями. Помоги же и ты!

Негус испустил горестный стон, удививший Раса. Неужто эта тварь скорбит о нем? Или стон выражает обычную оторопь перед таинством смерти? Если так, то он не больно-то взволнован. Наконец голова Негуса скрылась из поля зрения.

По всем признакам Негус здесь был не один. Глухо доносились звуки, производимые всей семейкой: треск в зарослях, аппетитное чавканье, отрыжка и даже удары ладонями по чьей-то мощной груди.

Затем Рас услыхал тявканье, звук которого пронизал тело холодом.

Он ждал; а что еще оставалось делать? Через минуту-другую до него доберутся шакалы. Их не испугает присутствие горилл; однажды Рас был свидетелем, как эти твари вырывали куски мяса из трапезы леопарда — почти прямо из пасти, уворачиваясь от страшных когтей. Шакалы не оробеют; они всегда добиваются своего.

Рас почувствовал давление лап на своей груди. Щетинистая рыжая острая морда ощерилась над ним. Из зубастой пасти свисал набок язык; из горла несло острой мускусной вонью. Пара ярких черных глаза уставилась на Раса.

Хотя бы вскрикнуть! Излив в крике всю глубину отчаяния, Рас хоть напоследок почувствовал бы облегчение.

В этот момент юноша осознал — как некстати! — что его кожа чувствует давление лап шакала. Значит, ощущения стали возвращаться.

И тут раздался рев, от которого задрожала земля. Тявкая и повизгивая, шакал скрылся с глаз; мохнатый хвост мазнул напоследок Раса по лицу.

Леопард? Если да, то уж очень большой — такой мощный рев обычной кошке не издать. Кто бы это ни был, он напугал не только шакалов. Гориллы, вскрикивая и проламывая бамбуковые заросли, поспешно улепетывали. Здоровенная туша Негуса промелькнула над Расом.

Джанхой! — сообразил юноша. — Джанхой!!! И в подтверждение над ним сразу же нависло облако спутанных, усеянных репьями золотисто-желтых волос. Два больших уха под пышной гривой, два огромных желтых глаза и темный нос картошкой. И клыки, самые длинные и самые острые в мире клыки!

— Джанхой! — беззвучно вскрикнул Рас. Слезы ручьями текли по щекам, и, даже охваченный всепоглощающим чувством благодарности и облегчения, Рас заметил, что уже чувствует щеками влагу. Лев немедленно взгромоздил передние лапы ему на грудь; Рас чуть не задохнулся под тяжестью друга.

Слова теснились в горле, разрывая его:

— Джанхой! Беги домой, позови родителей!